Рельефъ земли Всевеликаго Войска Донского

Утомленный обширностью и безжизненностью взоръ путника нѣсколько отдыхаетъ, когда съ высоко лежащей Аксайской станицы обозрѣваетъ онъ сліяніе Аксая съ Дономъ, пятна воды, образованныя затонами, узкою полосою стелющуюся дамбу, да невысокій гребень батайскихъ высотъ, убѣгающихъ къ востоку. Томительное чувство одиночества еще болѣе охватываетъ душу путешественника при внѣшней обстановкѣ, не зависящей уже отъ мѣстности, когда, подъ вліяніемъ палящаго зноя, достигающаго нерѣдко 40°, охваченный взрывомъ ослѣпляющаго пыльнымъ ураганомъ сѣверо-восточнаго вѣтра или непроницаемой югой, онъ невольно обращается къ какъ бы уснувшимъ станицамъ, къ широкой, вяло текущей рѣкѣ, къ пологимъ, не одушевленнымъ ни трудомъ, ни дѣятельностью человѣка равнинамъ.

(Это написано въ началѣ 1860-хъ годовъ).

Бываетъ однако же время, когда страна эта особено оживляется, когда она поражаетъ наблюдателя громадностію содержанія ландшафта: это — время весенняго разлива Дона, когда, выходя изъ береговъ, онъ. какъ бы вступая въ права первобытной рѣки, заливаетъ необозримую, низменную окрестность, когда погруженная господствовавшая недавно суша выставляется только въ видѣ небольшихъ острововъ изъ овладѣвшей ею водной стихіи, по которой во всѣхъ направленіяхъ носятся парусныя суда. Но картина эта принадлежитъ только веснѣ, и вскорѣ мало по малу суша, со всею ея безжизненностью, смѣняетъ оживившую на время окрестность воду, и страна принимаетъ снова обычный, пустынный видъ.

Для художника, глубоко преданнаго своему искусству, въ прозрачной здѣшней атмосферѣ представляется много случаевъ спокойно изучать различныя смѣны тѣней, освѣщенія, волшебной игры воздушной перспективы; но для путешественника, истомленнаго неожиданными препятствіями сухого пути, самыя живописныя здѣшнія мѣстности не представляютъ того оживительнаго удовлетворенія, какое привыкъ ощущать онъ па только что покинутыхъ имъ берегахъ раздольной Волги, въ высокихъ скалахъ тѣснящагося Донца, или картиннаго, широкаго, серебристаго Днѣпра, на всемъ протяженіи его отъ Межигорья до впаденія Росси.

Озирая печальный, тусклый видъ Дона, съ его обнаженными, пустынными закраинами и равнинами, невольно задаешь себѣ вопросъ: не въ этихъ ли географическихъ условіяхъ причина того предпочтенія, какое оказывали здѣшнимъ мѣстностямъ не знавшіе осѣдлости, не терпѣвшіе сближенія, жившіе особняками народы глубокой древности? Не подъ вліяніемъ ли этихъ условій сложилась и поддерживается здѣсь донынѣ кочевая жизнь, неестественная въ Европѣ, и сохраняется еще замѣтно нѣкоторая наклонность къ замкнутости въ нынѣшнемъ осѣдломъ населеніи, не смотря на громадные задатки въ его нравственныхъ и физическихъ силахъ, въ его общественныхъ учрежденіяхъ— для самой полной общественной жизни?

Геологическія условія, при которыхъ установилась орографія странъ, какъ это прекрасно высказалъ Бернгардъ Котта для Германіи, имѣютъ огромное вліяніе па матеріальное и духовное настроеніе самыхъ населеній.

Плоскостное, мало возмущенное накопленіе третичныхъ осадковъ не подвергалось въ здѣшней мѣстности какимъ-либо рѣзкимъ переворотамъ, вслѣдствіе которыхъ могли бы произойти поразительные контрасты въ наружномъ очертаніи страны. Здѣшняя третичная почва, на которой улеглись дилювіальныя глины, закрытыя черноземомъ, сложилась изъ горизонтальныхъ слоевъ породъ, представляющихъ въ общемъ простираніи небольшую только волнистость: почва эта выдвинулась изъ подъ покрывавшаго ее моря путемъ, можетъ быть, и быстраго, но отдаленнаго поднятія, не сопровождавшагося собственно здѣсь какими-либо сильными по извѣстнымъ

направленіямъ потрясеніями; отъ этого и самая орографія страны обозначилась то волнистыми увалами, то совершенно ровными плоскостями.

На такой мѣстности надолго пріурочиваются кочевые пастушескіе народы, ищущіе, побуждался узкимъ міровоззрѣніемъ, невозмутимаго празднаго уединенія, и ежели на ней, по временамъ, подобно урывистымъ вѣтрамъ степи, разыгрывается выходящая изъ границъ удаль человѣка, то все это смѣняется надолго затишьемъ, замкнутостью и неподвижностью апатіи. Въ такихъ странахъ, какъ показала исторія, развивается жизнь и дѣятельность, расцвѣтаютъ пауки и промышленность, вызываются къ бытію богатыя сокровища, заключенныя въ нѣдрахъ земли и въ самыхъ условіяхъ ея обширности и разнообразія, не вслѣдствіе исключительной мѣстной иниціативы, а неизбѣжнымъ участіемъ полезныхъ дѣятелей изъ такихъ странъ, гдѣ уже окрѣпъ трудъ, сложилось сознаніе необходимости правильнаго пользованія землею, значенія ремеслъ, торговли и промысловъ, изъ странъ, гдѣ уже изгладились слѣды первобытной номадной жизни населенія". („Гидро-геологическій обзоръ мѣстности, орошаемой нижнимъ теченіемъ Дона". Сборникъ матерьяловъ, относящихся до геологіи Южной Россіи. Харьковъ 1867).