Религер. Последний довод

Рядом – Ким, добивал ногами корчащуюся на земле женщину. Из его плеча и бока торчали две длинные спицы. Лицо залито кровью, неестественно вывернутая правая рука беспомощно болталась вдоль тела.

В голове всплыли слова Сухнова: «Будьте жестче. Они должны видеть всю решимость мистириан».

Поединки только подросткам видятся романтичными и благородными. Про них красочно показывают в художественных фильмах про религеров, с упоением рассказывают друг другу мечтательные школьники. Но на самом деле, в поножовщине нет романтики. Настоящий бой никогда не бывает красивым и честным. Тем более, если нужно проявить жестокость.

Кореец обернулся, почувствовав взгляд Егора. Лицо Кима как обычно было беспристрастным и спокойным, но в глазах светилось такое животное безумие, от которого по спине Волкова пробежал холодок.

Тогда Егор повернулся к вцепившемуся в шарф противнику, наступил тому на грудь, припечатывая к земле. Щелчком извлек выкидное лезвие ножа, наклонился и, не думая, полоснул того по худой шее.

Пока вельзы булькал в собственной крови, зажимая рану руками, Волкова тошнило в стороне.

Поединок закончился. Судьи сдержанно поздравляли победителей. Ким произнес короткую речь, подготовленную заранее. После чего все участники разъехались, забрав павших.

А перед взглядом Егорова все маячила худая фигура, распахнутые в ужасе и мольбе глаза с длинными ресницами.

Каково же было удивление Егора, когда спустя месяцы он узнал, что худой вельзы выжил. Что, пройдя через клиническую смерть, пришел в сознание.

Удивляясь собственному порыву, Волков узнал адрес больницы, в которой лежал его первый врага. И в, один из дней, возник на пороге бывшего религера ныне не существующей секты вельзы.

Лишившегося Искры после тяжелого ранения.

Так Волков познакомился с Романом Ильиным…

Глава 5

«– Разнообразие путей и средств, ведущих к просвещению, всегда на пользу человеку. Но нельзя утверждать, что абсолютно любая религия ведет к просвещению».

Из письма ордалианских Старших в Министерство Образования, 2001 год

Звонок Иванова застал Егора на полпути домой. Исполняющий обязанности, в свойственной ему безапелляционной манере, приказал Волкову немедленно приехать в резиденцию. Егор досадливо поморщился, но не стал возражать. И уже через несколько минут, расплатившись с очередным таксистом, вошел в гостиную, осеняя себя ритуальным знамением.

В кресле, разложив на коленях ноутбук, сидела Таисия Соловьева, молодая Искра. Двадцать один год, обрела Дар в девятнадцать.

Соломенного цвета прямые волосы, чуть бледная кожа худого лица, не лишенного хрупкой, немного печальной, красоты. Прямой нос, крупные зеленые глаза, немного опущенные вниз уголки рта, что придавало образу вид утонченной грусти. Стройность фигуры подчеркивало приталенное платье цвета горького шоколада. Узкая ладонь поддерживает шелковый палантин, покрывающий острые плечи.

Недавно из Школы, Таисия номинально считалась религером, но обладала даром предвидения и потому не допускалась к Поединкам. Покойный Сухнов наставлял ее, помогал развивать способности. В перспективе, девушке отводилась роль Координатора одной из ячеек, но до тех пор она должна была набраться опыта. Ее Искра была еще очень слаба, способности нестабильны.

Говоря по чести, Соловьеву никто из матерых религеров не воспринимал всерьез. Не был исключением и Егор.

– Привет, Тая, – бросил он девушке, вешая на торчащий из стены крючок куртку.

Девушка, только сейчас заметившая появившегося мужчину, испуганно вздрогнула, поднимая большие глаза от экрана. Спешно отставила ноутбук на журнальный столик в порыве подняться для уважительного полупоклона.

– Здравствовать и тебе, брат…

– Сиди-сиди, – попытался остановить ее жестом Волков.

Но вбитые в Школе порядки и традиции взяли свое. Девушка все же поднялась, опустила в полупоклоне голову. Волосы соскользнули с плеч, легким занавесом закрывая лицо. Волков невольно залюбовался.

– Будь зрячей, – поспешно ответил он.

– Будь зрячим, – ответила девушка, и на этом традиционное приветствие закончилось.

Когда Таисия вновь заняла место в кресле, Егор спросил.

– Чего такая хмурая?

Девушка поправила паланкин, ее глаза влажно блеснули.

– Кирилл умер, вот я и…

– Тая…

– Я знаю, что смерть это лишь переход в иной мир, – поспешно закивала Соловьева, опережая слова Волкова. – И я знаю, что не должна впадать в скорбь и уныние. Но мне все равно тяжело, мне не хватает его доброго слова и мудрого совета.

Одноглазый вздохнул. Он давно уже забыл, как нужно успокаивать и сопереживать. Забыл и, говоря по чести, не очень хотел вспоминать. Поэтому он присел перед девушкой на корточки, накрыл своей, кажущейся огромной, ладонью ладоши девушки. Глядя в глаза, сказал: