Религер. Последний довод

Он хлопнул в ладоши, и троица скрылась в подворотне. Волков закурил и повернулся к молчавшей все это время Соловьевой.

— Все поняла? Эй, а чего лицо такое кислое?

— Как это все мерзко, — лицо девушки было серым, в глазах застыло потрясение. — Нечестно.

— Это война, милая Таисия, — Волков сделал затяжку. — А война — путь обмана. Пойдем, я тебя Артему передам. Дальше уж сама решай как поступить. Для чистоты обучения, конечно, хорошо бы тебе понаблюдать за акцией. Но, в целом, банальное и некрасивое зрелище.

Он взял девушку за локоток, и они проделали весь путь обратно до стоянки. Здесь Егор передал задумчивую девушку мило улыбающемуся Колерову, проводил их взглядом до машины Артема. Отметил, что Влад уже куда-то запропастился.

Постоял еще немного. Докурил сигарету, размышляя. Полез в карман за ключами.

И практически выхватил один из ножей, резко разворачиваясь.

В нескольких метрах от него стоял незаметно подошедший мужчина в старомодной фетровой шляпе и с длинным зонтом.

— Здравствуй, Филипп, — криво улыбнулся Волков. — Ты на зонте что ли прилетел? Я и не заметил, как ты подошел.

— Здравствуй, Егор, — мужчина чуть тронул полы шляпы, приветствую Волкова. — К тебе все равно близко незаметно не подобраться. Не теряешь квалификацию.

— С вами ее потеряешь, — Егор в кармане разжал кулак, но руку с ножа не убрал. — Каким ветром религера ордалиан занесло в этот район? На открытие храма амонариев пришел полюбопытствовать?

— Я принес тебе вызов на Поединок, — с легкой улыбкой ответил Филипп. — Завтра в полдень возле старого коллектора.

— Это в конце Первомайской? — попытался вспомнить Волков.

— Да, там.

— Хорошо, — пожал плечами Егор, — Я буду. Кто вызывающий? Уж не ты ли?

— Нет, — шляпа чуть качнулась. — Тебя вызывает Челубей.

У Волкова дернулась щека, резкая боль прошила пустую глазницу под черной повязкой.

— Я очень рад, — прошипел Егор, плотоядно улыбаясь.

Глава 10

«— Иной раз божественное откровение ведет прямиком в могилу»

Из к/ф «Религер 2», 2001 год

Музыка, прекрасная, нежная, зовущая, разливалась вокруг, окутывала, обволакивала. С музыкой переплетался, следовал ей, женский голос, чистый, красивый, заставляющий все внутри дрожать, задыхаться от восторга. Глаза сами собой поднимались вверх, туда, где располагалось центральное мозаичное панно храма мистириан — символ Бога и человек, жаждущий познания. Взгляд недолго останавливался на черной кляксе человеческой фигуры, он притягивался, стремился выше, по тянущимся из груди нитям Судьбы и Истины туда, где в синей вышине небес золотом сияло солнце с вытянутым ромбом по центру. И там, в этих ярких божественных сияниях, верующий находил защиту, силы и крепость духа. А также любовь, утешение, совет и прощение.

Что еще нужно обычному смертному, несущемуся на своей хрупкой планете в пугающей черной бездне бесконечного космоса? Что еще нужно слабому существу, который даже не может представить себе что такое вечность?

Мистириане никогда не противились новому, сама концепция Истины Абсолюта подразумевала саморазвитие и работу над собой. Мистириане верили, что Бог — это непостижимая сущность, всезнающая, всемогущая, всевидящая. Постичь Бога означало стать равным ему, то есть познать абсолютно все, дойти до конечной точки познания всего вокруг и себя в том числе. В детских передачах приводился несколько утрированный, но максимально приближенный к трактовке образ — бесконечные ряды книжных полок с толстыми, пыльными томами в которых написано все обо всем. Верующий мистирианин должен был стремиться к тому, чтобы привнести в эту библиотеку что-то свое, новое, прочитав, к тому же, как можно больше. Считалось, что мистирианин после смерти будет вновь воплощаться в человека до тех пор, пока не познает всю эту библиотеку, то есть станет равным Богу. На вопрос же кто создал все эти знания, следовал ответ, что знания никто не создавал, они существовали всегда, сами по себе и независимо от нашего к ним отношения. Они — Истина, Бог-создатель, частью которого являются все люди.

Естественно, как и во всех религиях, эти утверждения были слишком спорными и иносказательными, чтобы трактоваться однозначно. Но разве настоящая вера обязана быть конкретной?

Несколько лет назад, когда Волков впервые переступил порог храма мистириан, он ничего этого не знал. Тогда ему нужно было просто божественное вмешательство. И, так уж вышло, что именно храм мистириан оказался на его пути. Тоже, отчасти, провидение.

Ныне, Егор стоял в тени колонны, положив руки на спинку скамейки. Единственный глаз из-под нахмуренной брови созерцал идущую службу.