Религер. Последний довод

— Ты тут, смотрю, тоже много накосил, — Волков кивнул в сторону нескольких юношей и девушек, которые, перешептываясь, смотрели на Язву жадными, блестящими глазами, ожидая продолжения проповеди.

— Дурень ты, Феникс, — без обиняков выдал тифонит, попыхивая сигариллой. — Пока вы бабулек окучиваете, да по «зомбоящику» проповеди домохозяйкам читаете, мы хватаем самое ценное — детей. За ними будущее, за ними. Даже если они у нас не задержатся надолго, даже если уйдут через неделю, те мысли, которые мы зароним в них, рано или поздно принесут свои плоды. И что тогда? Тогда пойдете вы с вашими догмами и иконами куда подальше. А знаешь, почему они к нам тянутся?

Волков безразлично пожал плечами.

— Потому что чувствуют — мы с ними на одном языке говорим. Мы даем им то, чего они хотят. Мы им не врем, как ваши церковники и шаманы. Вот у вас свечи в храме продают?

— Свечи бесплатные.

— Ой, не жужжи мне! Обзываете это пожертвованием, а все один хрен. И человечек знает, что вы его обманываете. Знает, но делает вид, что так и надо. Но в глубине, — Язва ткнул себя пальцем в грудь. — В глубине человечек начинает презирать себя и вас за то, что вы его развели как лоха.

— А у вас не так?

— Не так, — убежденно ответил тифонит. — У нас все честно — вот свечи, а вот цены на них. Человечек пришел, увидел ценник. Не стесняясь, с гордостью, достал свой лопатник и отслюнявил столько, сколько посчитал нужным. Понимаешь разницу? В голове человечков нашего времени хорошо срабатывает схема, что если за деньги ему что-то дают, значит, он это купил, а значит, смог себе позволить. И потому никакого диссонанса. Эпоха меняется, Феникс, вы уже не чувствуете толпу. Ваши священники пытаются мелькать то на ток-шоу, то в сериалах. Но при этом, не желают понимать тенденций шоу-бизнеса, остаются унылыми и никому непонятными. Человечки хотят праздника, чтобы бабахало и грохотало. Чтобы не думать, а лишь смотреть, раскрыв рты. Они готовы платить за то, чтобы праздник длился как можно дольше. И мы им это предоставляем. В полном объеме.

— Вы всех называете человечками? — перевел ход беседы Егор.

— А как их еще называть? — удивился Язва. — Чтобы из человечка стать человеком нужно над собой работать, развиваться. Мы им показываем путь, а дальше они сами. Хотят платить, называться человечками и пребывать в вечном карнавале — нам не жалко. Хотят учиться, самосовершенствоваться, подниматься над быдлом и становиться настоящими тифонитами — мы только этого и ждали. Нам угодны все, Феникс. И даже ты.

— Все, завязывай мне мозг выедать, — отмахнулся от усевшегося на любимого конька Язвы Егор. — Я к тебе по делу…

— Гражданин проповедник, вернитесь, пожалуйста, в обозначенный круг, — раздалось вдруг рядом.

Рядом с религерами, постукивая антенной рации по своей толстой шее, стоял тучный полицейский с профессионально-скучающим лицом. Невысокий чин, потертая форма, выпирающее вперед пузо. Из-за плеча выглядывает еще один, совсем молодой, с чистыми погонами и пока еще худой.

— Здравствуйте, патрульный, — неожиданно вежливо и вкрадчиво произнес Язва. — Сегодня снова ваша смена?

Но от внимания Волкова не ускользнуло, какой взгляд бросил тифонит на внимательно наблюдающих за происходящим подростков, как в глазах поборника анархической веры блеснул озорной огонек.

Не к добру.

— Гражданин проповедник, — заученно повторил полицейский. — Вы покинули специально указанную зону и мне придется оштрафовать вас.

— Что ж, видимо мои прошлые дары в вашу мошну оказались недостаточно долгосрочными, — тифонит делано нахмурился, чуть отступил назад. — Но, право, я не занимался просветительской деятельностью вне круга. Я лишь общался с товарищем.

Он широким жестом указал на Егора. Тот был хмур — меньше всего ему сейчас было нужно светиться таким образом.

— Все платят и ты плати, клоун, — вырвалось у молодого полицейского. Старший лишь шикнул.

— Ах, вот оно как, — повысил голос Язва, что его стали слышать и сочувствующие. — Что ж, какие могут быть ограничения для поистине свободного человека?

Он быстро наклонился к Волкову и жарко затараторил:

— Смотри и учись, как нужно привлекать публику.

Дальнейшее случилось так быстро, что даже Волков опешил.

Цилиндр полетел в одну сторону, фрак в другую. Одним отточенным движение профессионального стриптизера Язва сорвал с себя джинсы, оказавшиеся на липучках, футболку и остался в чем мать родила. Одежда полетела в ошеломленных полицейских, а тифонит, под изумленный вздох молодежи заорал:

— Бог свободен! Будь подобен богу!

И уже Егору:

— Если я еще нужен — беги!

И припустил вниз по улице, громко хохоча. Ему в следу хлопали и свистели.

— Лови второго! — рявкнул своему напарнику старший полицейский, выпутываясь из-под фрака, и молодой бросился на Волкова.

Егор легко увернулся и, в голос, матеря удаляющуюся голую фигуру, бросился вдогонку за тифонитом.