Религер. Последний довод

Он находился в подвальном помещении с земляным полом и кирпичными стенами. Под потолком, вдоль которого тянулись трубы с ржавыми кольцами крепежей, виднелись узкие окна, забранные решеткой.

Над головой гудели мерцающие трубки дневного света, но от них было бы мало проку, если бы подвал также не освещали два небольших мощных фонаря на треногах. Их холодный неприятный свет придавал всем присутствующим какой-то бледно-мертвенный оттенок.

Напротив Волкова стоял полноватый мужчина в простой одежде и сдвинутой на бок кепке. На его рыхлом небритом лице блуждала довольная улыбка, словно он разглядывал трофей.

За ним, в шаге, стояла уже знакомая Волкову девушка. Она уже успела уложить волосы обратно в хвост, лицо выражало надменность и даже брезгливость. Когда она двигалась, полы ее куртки расходились, и становилась видна рукоять пистолета, заткнутого за пояс.

Волков опустил взгляд, уставился на свои руки, скованные наручниками и продетые цепью сквозь стальную скобу, располагающуюся спереди, между ног. Сама скоба была частью сваренного из металлических уголков стула, чьи ножки накрепко привинчены к полу толстыми болтами.

А еще отчего-то нестерпимо чесалось плечо.

Сзади и слева кто-то заскулил, всхлипывая и причитая. Егору пришлось до хруста выкрутить шею, чтобы увидеть трясущегося человек с длинными грязными волосами, закрывающими лицо, в заляпанной кровью на груди рваной футболке и без ботинок. Несчастный сидел на точно таком же стуле, ссутулившись и раскачиваясь из стороны в сторону. Скрюченные пальцы, похожие на тощих шевелящихся пауков, беспрестанно шевелились, периодически вцепляясь в кольца браслетов.

— Это Ниволь, — пояснил спокойный, уверенный в себе голос, — Целитель свартов.

Волков повернулся, поднял взгляд.

Девушка и мужичок расступились, пропуская высокого, хорошо сложенного мужчину. Короткие волосы, интеллигентное лицо с прямым тонким носом, умные внимательные глаза за стеклами небольших очков. Одет неброско, в классическую голубую рубашку и джинсы с блестящей бляшкой ремня. На шее, из-под расстегнутого ворота, виднелась витая шелковая нить с простенькой серебряной Г-образной виселицей.

— Я тебя знаю, — сказал Егор и кашлянул, прочищая горло. — Ты тот самый ордалианский священник, отлученный от церкви пару лет назад.

— Зови меня Андрей, — кивнул мужчина, тем самым подтверждая слова религера. — И я все еще ордалианин по вере.

Не отводя глаз от Волкова, Андрей указал себе за спину. Повторил:

— Я — ордалианин. Ксения — исилитка, Володя — тифонит. А еще есть люциане, амонарии, гностициане и другие верующие.

— Отрадно, — хмыкнул Егор. — Ничего, что я не аплодирую?

Андрей никак не отреагировал на едкость мистирианина, прошел мимо него, за спину. Почти сразу вернулся, держа в руке пустой шприц. Продемонстрировал его Егору.

— Сейчас в твоей крови расщепляется «желтый жгут». Это кардиоблокатор, замедляющий сердечный ритм. Введенной тебе дозы хватит на то, чтобы полностью остановить сердце в течение часа. Ты пока не ощущаешь действие препарата, но скоро поймешь, что я не вру.

Андрей передал шприц девушке, вновь повернулся к религеру. Все такой же серьезный, внимательный. Как хороший учитель.

— От тебя требуется за это время вспомнить максимальное количество людей, обладающих особыми способностями, а также агентов и информаторов. С именами, адресами и особенностями. Если ты все сделаешь верно, я прикажу сделать тебе укол адреналина. И ты останешься жить. Если нет…

— Правила игры я понял, — бесцеремонно перебил Егор. — Не трать мое время, ордалианин. Лучше развей мои сомнения — вы подпольный клуб копрофилов?

Девушка побагровела и рванулась к религеру, но толстяк успел схватить ее за локоть. Он ухмылялся, мол, давай, шути пока можешь.

Ордалианский священник лишь склонил голову на бок, изучая пленника.

— Для милых дам поясню, — продолжил Егор. — Зачем вам, в ином случае, тратить время на такое дерьмо, как я. Верно? Я вспомнил, за что тебя отлучили, священник. Ты открыто выступал против Искр, называл их детьми искушений. Еще вы ни разу не назвали способности Даром, потому как не считаете их ниспосланными свыше. Я все верно сказал, да?

— Почти, — не стал юлить Андрей. Он жестом указал все еще гневно зыркающей глазами девушке отступить, гордо поднял подбородок. Заговорил, сдержано жестикулируя. — Вы, так называемые Искры, самим своим существованием опошлили понятие веры. Вы и ваши хозяева-богопреступники превратили наши религии в подобие балагана, в цирк, в фарс. Нам больно видеть, как верующие превращаются в алчущих скотов, идущих в храмы как в казино, где за ставку молитвой можно выиграть суперприз. Как их оболванивают феерическими шоу, как трясут из них последние сбережения, словно из золотоносных кур. Вы превратили наши духовные традиции в «фишку», в рекламный трюк.

Андрей опустил голову, заговорил тише. Но голос сделался четче, злее: