Религия денег. Духовно-религиозные основы капитализма.

Но, с другой стороны, мы не можем утверждать, что протестантизм не сыграл никакой роли в становлении капитализма. Роль эта — не в какой-то своеобразной хозяйственной этике протестантизма, тайны которой пытался раскрыть Вебер. Роль протестантизма в другом: он стал своеобразной «дырой» в стене различных ограничений и запретов, которые на протяжении многих веков возводила Христианская Церковь. А возводила она ее для того, чтобы оградить свое стадо от тех страстей, которые Вебер и назвал «духом капитализма». Список этих страстей внушителен: сребролюбие, стяжательство, лихоимство, зависть, властолюбие, сластолюбие, тщеславие и т.д. В этом списке на первом месте стоит сребролюбие, которое составляет суть «духа капитализма» и тянет за собой все остальные грехи и страсти. Недаром апостол Павел говорил, что «сребролюбие есть корень всех зол» (Тим. 6:10). С точки зрения учения Святых Отцов о грехах и страстях, благообразное выражение «дух капитализма» означает всего-навсего толпу «духов инфернального мира». Протестанты пробили ту «дыру», через которую «духи инфернального мира» с визгом и гиканьем ворвались в христианскую жизнь, начав самый настоящий погром в душах людей и в обществе. Протестанты вольно или невольно (скорее -невольно) совершили акт разрушения.

Самое парадоксальное: протестантизм, совершив акт разрушения и дав первоначальный толчок формированию антихристианского общества под вывеской «капитализм», в дальнейшем перестал соответствовать «стандартам» нового общественного строя. Он оказался старомодным, консервативным, сохраняющим «родимые пятна» христианства (проповедь аскезы, догмат о трудовой деятельности как служении Богу, вера в загробную жизнь, надежда на спасение души и т. п.). Протестантизм явно начал отставать от победной поступи капитализма. В первую очередь это касается такой консервативной разновидности протестантизма, как лютеранство. Но в определенной степени в похожем положении оказались некогда «радикальный» кальвинизм, старомодный пуританизм, «рациональный» методизм и т. д.

Специалист по экономической этике христианства Е.А. Орлянский пишет, в частности, о нынешней «отсталости» некогда сыгравшего революционную роль кальвинизма: « ... даже кальвинистская этика содержит элементы, неприемлемые для современной рыночной экономики. Сам Вебер отмечал, что удостоверением в богоизбранности у кальвинистов «является неутомимая деятельность в рамках своей профессии. Она, и только она, прогоняет сомнения религиозного характера и дает уверенность в своем избранничестве ... » Но между «неутомимой деятельностью в рамках своей профессии» и «стремлением к наживе» наблюдается «дистанция огромного размера». Кроме того, Орлянский обращает внимание еще на один серьезный «недостаток» протестантизма: « ... даже радикальный протестантизм не содержит культ потребления как неизбежный элемент современной рыночной экономики»[249].

Исследователь творчества Макса Вебера В.Н. Кравченко также считает, что «для Кальвина профессия — это место служения Богу, она является самоценностью, а не средством достижения каких-то земных благ. Поэтому в исполнении профессиональных обязанностей главное значение имеют моральные факторы: дисциплина, честность, ответственность, исполнительность, тщательность»[250]. Соответственно, и для кальвинизма с его «идеей предопределения» главное значение имеет не нажива как результат экономической деятельности, а сам процесс трудовой деятельности с морально-этической точки зрения. Капитализм же, по Веберу, «безусловно тождественен стремлению к наживе в рамках непрерывно действующего рационального капиталистического предприятия»[251].

«Конкурентоспособными» в условиях современного капитализма оказались носители тех идеологий и религиозных воззрений, которые полностью порвали со всякими «предрассудками» христианства (или изначально не были ими обременены).