Религия для атеистов

Упав на колени, он бросает взгляд на картину, которая висит над алтарем. На ней изображена нежная, сострадательная, добрая молодая женщина с нимбом над головой. Она смотрит на него сверху вниз с бесконечной заботой… и ему не надо ничего говорить, она и так, похоже, все понимает.

Он вспоминает молитвы, которые выучил давным-давно, еще ребенком, когда всем казалось, что он далеко пойдет, когда он знал, что надо делать, чтобы другие им гордились, когда родители волновались, хорошо ли он поел, и вытирали ему жирные пальцы после еды, когда перед ним были открыты все пути: «Святая Мария, Матерь Божия, молись о нас, грешных, ныне и в час смерти нашей, аминь. – Он закрывает глаза и чувствует, как слезы наворачиваются на глаза. – К Тебе я пришел, и перед Тобой стою, печальный и грешный. О, Матерь Божия, не пренебрегай мольбами моими, но услышь меня в Своем милосердии и ответь мне…»

2

Хотя мы указали, что эта сцена происходила в Европе, она могла иметь место в любом уголке этого мира. В таком же отчаянии люди приходят в церковь Богоматери Доброго Здравия в Куала-Лумпуре, и в храм Богоматери Скорбей в Райнленде, штат Миссури, и в грот Унянг, посвященный Богоматери, в Южной Корее, и в церковь Отражения Богоматери в Венесуэле. В этих святых местах страждущие смотрят снизу вверх на Деву Марию, зажигают свечи, молятся и рассказывают о своих личных горестях женщине, которая не только Redemptoris Mater, Мать Спасителя, но также Mater Ecclesia, Мать Церкви во всей ее совокупности, то есть, символически, всех ее членов.

С чисто рационалистической позиции, поклонение Марии вроде бы характеризует религию крайне инфантильной и недалекой. Как может любой здравомыслящий взрослый человек верить в существование женщины, которая жила несколько тысяч лет тому назад (если вообще жила), не говоря уже о ее способности и ныне приносить утешение, благодаря вере в ее чистое сердце, бескорыстное сочувствие и безграничное терпение?

Такой вопрос трудно опровергнуть, однако он просто поставлен неправильно. Неважно, существует ли Дева Мария, но о чем говорит нам хотя бы то, что так много христиан на протяжении более чем двух тысячелетий чувствуют необходимость ее выдумывать? Нам следует разобраться, что открывает Дева Мария в смысле наших эмоциональных запросов, и, в частности, что становится с этими запросами, когда мы теряем веру.

^{Молитвы Деве Марии. Вильнюс, Литва.}

В самом широком смысле культ Девы Марии показывает, до какой степени, несмотря на наше взрослое благоразумие, лежащее на нас бремя ответственности и наше общественное положение, мы остаемся детьми со всеми присущими им потребностями. Продвигаясь все дальше и дальше по нашему жизненному пути, мы можем поверить в нашу зрелость, но нам никогда не удастся полностью защитить себя от катастрофических событий, которые сметут нашу способность рассуждать здраво, наше мужество, наше умение просчитывать последствия случившегося и отбросят нас назад, в состояние первобытной беспомощности.

^{Статуя Гуань Инь, остров Хайнань, Китай.}

В такие моменты нам хочется, чтобы нас обняли и ободрили, как бывало несколько десятков лет назад, когда нас жалел кто-то из взрослых, скорее всего, мать, благодаря которой мы ощущали себя защищенными. Она гладила нас по головке, смотрела на нас доброжелательно и нежно, и, может быть, даже ничего не говорила, разве что: «Все хорошо».

Хотя про такие желания во взрослом обществе обычно не упоминают, одно из достижений религии состоит в том, что она знает, как вдохнуть в них новую жизнь и узаконить. Мария в христианстве, Исида в Египте, Деметра в Греции, Венера в Риме, Гуань Инь в Китае – все они служат каналами для воспоминаний о нежности, которую мы знали в детстве. Их статуи обычно ставят в затемненных, похожих на чрево местах, на их лицах читаются сострадание и поддержка, которые побуждают нас присесть, излить душу и поплакать с ними. Их сходство слишком велико, чтобы списать это на случайность. Мы имеем дело не с символами, которые эволюционировали из различных, не связанных между собой культурных источников, а с реакцией на универсальную потребность человеческой психики.

Китайские буддисты приходят к Гуань Инь по тем же причинам, которые влекут католиков к Марии. У нее тоже добрые глаза, и она может предложить что-то взамен презрению к самому себе. В храмах и на площадях по всему Китаю взрослые позволяют себе проявлять слабость в ее присутствии. Ее взгляд побуждает людей плакать: многого для этого и не надо, если времена тяжелые, а ты наконец-то встречаешься с добротой и возможностью излить свои печали, которые так долго молча носил в себе. Как и Мария, Гуань Инь знает о трудностях, которыми чревата попытка вести относительно достойную взрослую жизнь.

3