Религия древних кельтов

Все это может отражать подлинные традиции воинов, с преувеличениями в деталях и количествах. У некоторых выдающихся героев, возможно, были имена, полученные от имен героев какой-нибудь существующей саги или соответствующие им. Но по мере того как проходило время, они стали столь же неисторическими, как и их идеальные прототипы; вокруг их имен выкристаллизовались ходячие мифы и истории; их имена давали персонажам существующих народных сказок. Это могло бы объяснять расхождение между «историческими» и романтическими аспектами ныне существующей саги. Однако мы не можем не видеть, что то, что объявляется историческим, полно преувеличений, и, несмотря на защиту доктора Хайда и других патриотов, в саге мало исторических фактов. Даже если они присутствуют, это наименее важная часть саги. Что важно, так это то – девять десятых от всего, – что «не является истинным потому, что не может быть истинным». Оно принадлежит области сверхъестественного и нереального. Но персонажи, девять десятых поступков которых принадлежат этой области, должны сами иметь тот же характер и по этой причине быть тем более интересными, особенно когда мы вспомним, что кельты твердо верили в них и их подвиги. Миф о Фионне, как и все мифы, разрастался по мере того, как проходило время, и историческое ядро, если оно когда-либо было, утонуло и потерялось. Во всей саге фианы нечто большее, чем простые смертные, даже в тех самых частях, которые объявляются как исторические. Они гиганты; их история «изобилует сверхъестественным»; они становятся идеальными образами кельтской легенды, отбрасывающей их гигантские тени на тусклый и туманный фон прошлого. Поэтому не следует довольствоваться тем, чтобы принять, что персонажи, именуемые как Фионн, Ойсин, Диармайд или Конан, когда-либо существовали, а то, что мы знаем о них, теперь является чистым мифом.

Имея в виду то, что они заветные герои народного воображения в Ирландии и Шотландском нагорье, мы должны теперь задаться вопросом: а были ли они кельтами по происхождению? Мы уже видели, что кельты были в Ирландии народом-завоевателем, принесшим с собой свою собственную религию и мифологию, свои собственные саги и истории, отраженные теперь в мифологическом цикле и цикле о Кухулине, которые нашли себе пристанище в Ирландии. Кухулин был героем саги, которая процветала скорее среди аристократического и просвещенного класса, а не среди народа, и существует несколько народных историй о нем. Но сага о Фионне всегда была популярна именно среди народа, и на каждого крестьянина, который мог рассказать историю Кухулина, приходится тысяча тех, кто мог рассказать о Фионне. Завоеватели часто принимают верования, традиции и нравы коренного народа после того, как прекращаются военные действия, и если у докельтского населения был популярный герой и сага о нем, то возможно, это было принято кельтами или их более низшими классами. Но в процессе этого герои, должно быть, полностью кельтизировались, подобно самим аборигенам; им были даны кельтские имена, или они, возможно, были связаны с кельтскими персонажами, подобно Кумалу, и содержание саги со временем было приспособлено к представлениям и легендарной истории кельтов. Таким образом, мы могли бы объяснить тот факт, что сага о Фионне в значительной степени оставалась без примеси мифологического цикла и цикла о Кухулине, хотя его герои были приведены в соответствующие отношения со старыми богами. Таким образом, мы могли бы также объяснить большую популярность саги о Фионне по сравнению с сагой о Кухулине среди крестьянства, в чьих венах, должно быть, текло много коренной крови как в Ирландии, так и Нагорье. Другими словами, это была сага некельтского народа, жившего как в Ирландии, так и в Шотландии. Если кельты из Западной Европы заняли запад Шотландии в очень раннее время, они, возможно, были так малочисленны, что их собственная сага или саги умерли. Или если кельтское завоевание Западного нагорья началось поначалу из Ирландии, ирландцы, возможно, были неспособны навязать там свою сагу о Кухулине или если бы они уже сами приняли сагу о Фионне и опять обнаружили ее в Нагорье, то они еще больше прибавили бы к тому, что уже привилось там. Это лишило бы основания теорию, что сага о Фионне была занесена в Шотландию из Ирландии, и это объяснило бы ее популярность в Нагорье, а также тот факт, что многое в истории Фионна применимо к Нагорью так же, как и к ирландским окрестностям, в то время как многие топонимы в обеих странах имеют фианское происхождение. Наконец, эта теория объяснила бы существование столь многочисленных сказок, касающихся Фионна и его людей, и столь малочисленных о Кухулине.