Религия и просвещение

Из Никол Можаев, которые все необыкновенно характерны и любопытны, приводим почти загадочную фигуру из Покчи. Это положительно шедевр экспрессионистской скульптуры, имеющий в себе какую–то высокохудожественную манеру. Вся трактовка небольшой фигуры в строго падающих одеждах полна вкуса. Длинный меч в одной руке, церковь типа конца XVII века—в другой. Но самое замечательное — его голова, сверхъестественно удлиненная, странным типом которой поэт–скульптор хотел передать какую–то высокую психическую мощь. Статуя поражает именно изумительной уверенностью художника и полетом психологического воображения мастера.

Наконец, древнее изображение богини Пятницы из Ныроба довершит приводимые здесь иллюстрации, которые лишь частично исчерпывают самое интересное в музее и книге Серебренникова. Необычайно простыми приемами выполнена здесь эта фигура, беспощадная, суровая, полным живой укоризны глазом глядящая повелительница — настоящее отражение древнейшего матриархата.

Какие же выводы можно сделать из этой сокровищницы русско–пермских скульптурных произведений? По–видимому, высокий результат достигнут был скрещиванием зрелого искусства Запада с имевшимся на месте высоким скульптурным инстинктом древне–языческой пермяцкой культуры. Инстинкт этот выливался не только в чувство формы, будь она упрощена или, напротив, виртуозно и витиевато выражена при помощи обильных складок одежды, но, главным образом, в социально–психологическую выразительность, которую полусознательно вкладывали пермяцкие мастера в свои произведения. Страдания оскорбляемого смертной мукой человека — жертвы, преклонение, с другой стороны, перед повелителями, будь то далекий бог–царь Саваоф, или какой–то правящий мозгом массы загадочный кудесник Никола Можай, или угрюмая матрона Пятница, — вот что мы находим, главным образом, отпечатленным в испуганном и скорбном воображении религиозного пермяка. Бог его либо выражает сто собственную скорбь, либо является превосходящим его культуру господином и палачом.

Пожелаем всей душой, чтобы пермяцкий скульптурный гений не усох вместе с усыханием церковной скульптуры. Там должны быть рассыпаны внуки и правнуки своеобразных, почти гениальных резчиков страны. Теперь им незачем будет обожествлять униженное терпение или беспощадную власть. Иные времена — иные песни; иные времена — иные статуи. Но нельзя не признать в пермских богах свидетельство огромной талантливости, огромного художественного вкуса, огромной способности выразительности, которая свойственна не только народам великорусско–пермяцкой смеси северо–восточной части Пермского края, но, конечно, многим и многим другим группам высоко одаренного населения нашего Союза.

СОХРАНЕНИЕ И ИЗУЧЕНИЕ ПАМЯТНИКОВ РЕЛИГИОЗНОГО ИСКУССТВА

«Предисловие к каталогу» было написано А. В. Луначарским, вероятно, для каталогов «Антиквариата», издававшихся в 1929 г. Внешторгом. Впервые опубликовано в сб.: Луначарский А. В. Почему нельзя верить в бога? М.,

ПРЕДИСЛОВИЕ К КАТАЛОГУ

Порою встречается вульгарное представление о революциях как о переворотах, проникнутых безразборчивой ненавистью ко всему старому. Такое представление покоится на нескольких предпосылках весьма существенного характера, в которых много правды. Народная революция не может не сопровождаться взрывами мстительного чувства долго порабощаемого и обираемого народа против господствующих классов. Отсюда и естественна стихийная неприязнь ко всему бытовому укладу этих господствующих классов, к окружающей их роскоши, а следовательно, и к их искусству. Если мы имеем перед собою революцию в форме крестьянского бунта, то слепое разрушение даже первоклассных, имеющих громадное эстетическое и историческое значение, сокровищ культуры может иметь место.