Религия танцующих детей

Мое одиночество крепнет с каждой выпущенной из шва ниткой.

Где-то желтые птицы набирают высоту.

Стул трещит, стол трескается, дверь вылетает из петель и шатается сбегающим зубом.

Я выбираю себя.

ребенок 24 / S

Я собирал в своей руке миллиард атомов миллионов людей с особенным стуком сердца. Когда я засыпал, стук сердец выбрасывал меня из кровати в окно. Я разбивался о мостовую. Тогда сердца улетали в разные стороны.

*******

Первый человек выпустил свое сердце в Атлантический океан. От горького всплеска все чайки попадали камнями на берег. Человек расстроился и каждую ночь вплетал в свои волосы утренний их крик, только потому птицы оживали.

******

Второй человек раздал свое сердце по артериям всем детям высыхающей Африки. Дети хватали артерии и разбегались дышать. Иногда артерии тосковали друг по другу и обнимались крепче плит пирамиды Хеопса, да так крепко, что дети превращались в песок. Тогда человек расплетал свое сердце и больше никогда не пел ему песен.

*****

Третьего человека я снял с солнца. Его кожа была углем, он трескался и стонал. Человек без пауз и вдохов благодарил за то, что его оторвали от надоедливого светила. Потом он перестал дышать и разлетелся в пепел. Человек не знал, что солнце и есть его сердце.

****

Четвертого человека я звал по имени, которое каждое утро менялось. Честно говоря, тяжелее всего было его отыскать ночью, когда он уже не Карл, но еще не Франц. Его забывали, не успев познакомиться. Свое сердце человек забывал где попало: то на сиденье трамвая, то в переходах метро, то забывал провести с собой через пешеходный переход. Однажды, выходя из трамвая, человек позабыл свое сердце, а я не сказал ему об этом и увел стучаще-теплое с собой.

***

Пятый человек забрался на самую высокую гору на планете и уверял каждого, что гора — это и есть весь мир. Когда сердце кричало ему об абсурде, человек стонал и прыгал с горы. Сердце каждый раз его возвращало на вершину, просило прощения, грело в ледяном доме, убаюкивало стуком.

А однажды сердце перестало биться и рассыпалось. Человек спустился с горы, в память о своем разбитом сердце, раздал его куски детям в теплых смешных шапках (шапки были без помпонов, но все-таки очень смешные, человек тогда подумал — "это у них наверное глаза такие смешные и теплые, на самом деле их не существует", а потом он моргнул и дети оказались без шапок и не детьми, а стариками), поднялся на вершину горы и спрыгнул с нее.

**

Моя ночь давно не включала звезд. Я иду по танцующему льду. Не знаю, где же я. Выбрался подышать перед сном, но так и не надышался.

Я волочу за собой грустный тяжелый рюкзак, который пульсирует от пустоты вселенной.

Чей это стук? Это я бьюсь, переталкиваюсь из одного кармана в другой, мечтаю взлететь. Кажется, каждый толчок — бунт сверкающего прошлого против блеклого будущего.

Ни одному, даже самому безветреному сердцу, не вынести гарцующей боли без стона, не избежать периода вечной мерзлоты.

*

Когда я засыпал, стук сердец выбрасывал меня из кровати в окно. Я разбивался о мостовую. Тогда сердца улетали в разные стороны.

ребенок 23 / религия солнца

Моё тёплое пшеничное солнце.

Танцует под ногами

Когда я пою.

Дребезжит мелкими разноцветными осколками.

"На мне столько тусклых пятен, что хватит залатать чёрную дыру" повторяет солнце за мной.

И я падаю на подсолнечную землю, в самый центр бездонного роя из желторотых головок. Каждая из них покачивается. У каждой есть история для моего легкого небесного сердца.

1 / л

Нет.

Меня выбросило на берег волной размером с твой зрачок.

Я плыл на лодке, спал под семьями звезд, танцевал на каждом встречном материке.

Я был счастливый.

Улыбался. Моя кожа загоралась от луны и блестела на солнце.

Я не видел ни одного цветка, который мог бы сорвать для тебя.

Зато познакомился с касаткой, которая переплыла внутрь.

Быть тебе радостью.

Да.

У каждого человека свой путь.

То, что человек не может считать своим путём другого человека,

— это бред.

В школе меня учили цифрам на обиженных детях (у девочки три яблока, у мальчика семь, на сколько яблок обиднее девочке). Это ложь.

Ты путь, который сам выбрал меня.

Быть мне домом

На краю земли.

Я принесу в себя книги, шерстяной плед и зимнее морозное утро.

Чтобы ты оставалась во мне.

3 / б

Внутри меня море.

Выбивается из берегов и раскидывается мокрым песком в небо.

Я люблю тебя.

Промокшими листьями с запахом фламенко в меня ложатся воспоминания цвета уставшего воздушного змея.

Бархатные мамины руки вдоль шеи и по ключицам. Когда я засыпаю любимым и живым.

Ребра выстукивают ритм швартующихся внутри тебя кораблей.

Кто я, если не якорь?

Просыпаюсь от крика чаек.

Внутри меня моё море убаюкивает твои корабли.

Я люблю тебя.

4 / л

Возможно, я бы и хотел забыть твои руки. Когда они закрывают мои глаза будто морские волны крылья чаек. Или как пахнут по утрам сорванные тобою, по-цыплячьи задорные, цветы.

Возможно, я бы хотел, чтобы твои травяные глаза стали снова просто цвета лета, а не травяное лето — цвета твоих глаз.