Религия в народной школе

Но при его настоящемъ положеніи, гонясь за кусками и за гривениками, т. е. за грубою и осязательною выгодою, оно упустило гораздо болѣе важныя и существенныя выгоды своего нравственнаго и общественнаго значенія въ ряду составныхъ силъ народа.

Нравственное вліяніе на школу правильно воспитаннаго учительскаго сословія вообще можетъ быть чище и безкорыстнѣе. Учитель, если онъ сколько нибудь честно исполняетъ свое дѣло, никогда не явится передъ дѣтьми, которыхъ онъ не наставляетъ въ истинѣ, живымъ отрицаніемъ и опроверженіемъ этой самой истины, какимъ невольно является въ ихъ глазахъ проповѣдникъ, воздыхающій въ церкви о грѣхахъ міра, убѣждающій другихъ, что «не о хлѣбѣ единомъ будетъ живъ человѣкъ», и тутъ же, не выходя изъ церкви, на ихъ же глазахъ, жадно торгующійся за каждый лишній грошъ въ свою пользу, провозглашающій всею вообще жизнью своею одинъ грубый культъ мамоны.

Но одно направленіе школьнаго дѣла въ духѣ христіанской любви, трудолюбія и скромности, какое великое значеніе ни имѣетъ оно, все-таки еще не осуществляетъ въ себѣ всѣхъ задачъ школы. Народная школа должна быть не только школою нравственности, но еще и школою познанія.

Если первое условіе ея почти неспособно возбудить сомнѣнія и различія взглядовъ, то характеръ, предѣлы и составъ свѣдѣній, которыя должна сообщать низшая народная школа, поднимаютъ, напротивъ того, цѣлую тучу вопросовъ и разногласій.

Прежде всего встаютъ другъ противъ друга два враждебные стана: одни, которые желаютъ посредствомъ школы, такъ сказать, обойти всякое истинное знаніе, замѣнить его нѣкоторыми механическими пріемами письма, чтенія и счета, нелишними даже въ рабочемъ быту, отвратить вниманіе народнаго юношества отъ полезнаго знанія дѣйствительности въ міръ темной мистики и патріотическихъ суевѣрій, которыми стараются исключительно наполнить головы дѣтей.

Люди такого убѣжденія боятся знанія, считаютъ его опаснымъ оружіемъ въ рукахъ человѣка низшихъ общественныхъ положеній. Они словно инстинктомъ чувствуютъ свою собственную неправду и страшатся, что она будетъ не въ силахъ выдержать прикосновенія свѣта и мысли.

Такіе люди по всей справедливости считаются консерваторами дурнаго закала, ретроградами. Они дѣйствительно не столько дорожатъ справедливымъ усовершенствованіемъ общественныхъ отношеній и всей вообще жизни народа, сколько хлопочутъ о томъ, чтобы достигнутое ими, лично выгодное для нихъ положеніе, Какъ-бы ни было оно вредно для другихъ, охранялось на вѣки вѣчныя, какъ законы природы своего рода, отъ всякихъ измѣненій и посягательствъ. При такомъ насильственномъ задержаніи естественнаго народнаго роста, консерватизмъ самъ собою превращается въ отсталость, въ ретроградство. Жизнь не можетъ стоять на одномъ мѣстѣ; она или прогресируетъ, т. е. двигается впередъ, развиваетъ все больше и дальше скрытыя въ ней силы, или же регресируетъ, т. е. движется вспять посредствомъ процеса обратнаго разложенія на составныя части всего, что успѣло сформироваться въ ея организмѣ. Оттого все живое, движущееся, растетъ, а все мертвое, остановившееся, гніетъ [1].

Но такъ какъ ретроградство въ дѣлѣ народнаго образованія, какъ и во всякомъ другомъ живомъ дѣлѣ, есть процесъ гніенія и смерти, то мы, поневолѣ, должны искать програму народной школы только среди взглядовъ, честно признающихъ необходимость и пользу знанія для всѣхъ людей вообще, а не для тѣхъ или другихъ избранниковъ, какъ это признавали, напримѣръ, составители устава начальной школы 1874 года, сознательно обратившіе его въ «уставъ предупрежденія и пресѣченія народнаго образованія».

Только на почвѣ искренняго признанія правъ всякаго человѣка на просвѣтленіе своего разума и на обогащеніе себя полезными знаніями, возможна дальнѣйшая, такъ сказать, техническая разработка вопроса начальнаго образованія.

Всѣ ограниченія, вся система постепенности его, могутъ имѣть смыслъ только съ такой точки зрѣнія. Но ограниченія и постепенность, само собою разумѣется, тутъ необходимы въ высшей степени. Одно право еще далеко не устанавливаетъ всѣхъ условій дѣла. Необходимо самымъ существеннымъ образомъ принять въ разсчетъ практическую возможность воспользоваться своимъ правомъ, добрыя или вредныя послѣдствія слишкомъ полнаго осуществленія этого права, безъ примѣненія къ данной обстановкѣ, къ даннымъ силамъ и потребностямъ.

Человѣкъ постояннаго ручнаго труда не имѣетъ много времени для занятій ума. Въ мірѣ сохи и станка остается не особенно много мѣста міру книги. Уже это одно обстоятельство необходимо вынуждаетъ ограничить область народнаго знанія, а слѣдовательно и програму начальнаго обученія. Кромѣ того, если-бы у рабочаго класса и было много свободнаго времени, какъ, напримѣръ, бываетъ оно въ теченіи долгихъ зимнихъ вечеровъ у крестьянъ земледѣльческой полосы, не знающихъ другихъ промысловъ, то и тогда излишнее обиліе свѣдѣній было бы для нихъ вредомъ, а не пользою.