Религиозная тайна

Последний вопрос привел к появлению понятия согласия, основанного на имеющейся информации, т. е. согласия, даваемого человеком, располагающим информацией, необходимой для сознательного приложения его воли к данному предложению, действию или результату.

Ясно, что человек, недостаточно хорошо знающий суть дела, может с готовностью согласиться на предложение, от которого он отказался бы, если бы лучше представлял последствия. Поскольку согласие связано с признанием законности, следует учитывать как психическое состояние, так и возраст (совершеннолетие) действующего лица[44].

Европейский суд по правам человека неоднократно указывал, что независимость верующих и религиозных общин от вмешательства государства является необходимым критерием плюрализма в демократическом обществе и находится в центре защиты свободы вероисповедания.

Так, в деле «Александридис против Греции», где заявитель, допущенный к адвокатской практике и обязанный принести присягу, что предусматривало религиозную церемонию, был вынужден признаться, что его религия не допускает присяги, ЕСПЧ указал: «Свобода исповедовать свою религию содержит также негативный аспект, а именно право не исповедовать свою религию или религиозные убеждения и не принуждаться к действиям, которые позволяли бы сделать вывод о том, имеет ли лицо такие убеждения или нет.

Государственные органы не имеют права вмешиваться в эту сферу индивидуального сознания и удостоверять религиозные убеждения или вынуждать раскрывать свои убеждения по духовным вопросам. Это тем более верно в делах, где лицо обязано совершить действия для исполнения определенных обязанностей, в частности для того, чтобы принести присягу для допуска к должности»[45].

В деле «Фолгеро и другие против Норвегии» ЕСПЧ указал, что: «Информация о личных и философских убеждениях относится к наиболее интимным аспектам личной жизни… наложение обязательства на родителей предоставить подробную информацию администрации школы об их религиях и философских убеждениях, может привести к нарушению статьи 8 Конвенции и, возможно, статьи 9 Конвенции» (п. 98)[46].

В то же время, когда государство, гарантируя право на свободу вероисповедания каждому, предусматривает освобождение верующих от исполнения каких-либо обязанностей, оно вправе требовать от гражданина раскрытия своих религиозных и иных убеждений и (или) принадлежность к той или иной религии.

Так, в соответствии со ст. 11 Федерального закона от 25 июля 2002 г. № 113-ФЗ «Об альтернативной гражданской службе»[47] граждане, изъявившие желание заменить военную службу по призыву альтернативной гражданской службой, должны обосновать, что несение военной службы противоречит их убеждениям или вероисповеданию. В заявлении о замене военной службы по призыву альтернативной гражданской службой гражданин указывает причины и обстоятельства, побудившие его ходатайствовать об этом. Согласно Определению Конституционного Суда Российской Федерации от 17 октября 2006 г. обращенное к призывнику требование обосновать наличие убеждений и вероисповедания, препятствующих прохождению военной службы, не является нарушением свободы совести и указанного выше запрета. Такой вывод вытекает из того, что процесс обоснования наличия убеждений вызван не принуждением гражданина, а его собственной инициативой – заменить военную службу по призыву альтернативной гражданской службой[48].

Также вопрос о раскрытии религиозных убеждений возникал на практике по отношению к последователям Церкви адвентистов седьмого дня, когда ставился вопрос об освобождении школьников и студентов от занятий по субботам, а также освобождении учащихся от посещения уроков «Основы православной культуры» в общеобразовательных школах, которые участвовали в соответствующем эксперименте.

Таким образом, мы видим, что Конституция Российской Федерации и иные федеральные законы гарантируют личную религиозную тайну и предусматривают ее раскрытие в определенных случаях по инициативе самого гражданина.

Таким образом, право на личную религиозную тайну имеет абсолютный характер и может быть раскрыто исключительно с согласия субъекта.

Правовой режим профессиональной религиозной тайны закреплен рядом федеральных законов.

В соответствии п. 7 ст. 3 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» тайна исповеди охраняется законом, священнослужитель не может быть привлечен к ответственности за отказ от дачи показаний по обстоятельствам, которые стали известны ему из исповеди.

Подобные гарантии содержатся в Уголовно-процессуальном кодексе РФ (далее – УПК РФ) и Гражданско-процессуальном кодексе РФ (далее – ГПК РФ).

Так, в соответствии п. 4 ч. 3 ст. 56 УПК РФ: «священнослужитель не может быть допрошен в качестве свидетеля об обстоятельствах, ставших ему известными на исповеди».

Согласно пп. 3 п. 3 ст. 69 ГПК РФ не подлежит допросу в качестве свидетелей священнослужители религиозных организаций, прошедших государственную регистрацию, об обстоятельствах, которые стали им известны из исповеди.