Религиозные практики в современной России

Молитвенные стояния, участия в крестных ходах – наиболее наглядные на сегодня проявления культовой деятельности царебожничества, едва ли не более важные для них, чем обычное богослужение. Ведь богослужение, как правило, происходит внутри храма, тогда как крестный ход дает царебожникам возможность в форме культового действа заявить о себе как об определенной социальной силе. Крестный ход, во время которого улица, по которой идет шествие, заполняется множеством хоругвей, воинских стягов и знамен с излюбленными для царебожников изображениями, временно создает своеобразное сакральное пространство, противопоставленное тому, что они считают рекламным эрзац-стилем современной улицы. Царебожничество, обожествляя фигуру мирского правителя, заявляет претензию на тотальную сакрализацию и преображение действительности.

Достаточно красноречивым примером образно-символическо-го моделирования мира, которое проделывают царебожники при помощи агиографических изображений, является «икона», изображающая рядом фигуры Грозного и Распутина, что является «живым символом… мистического единства православного царя со своим народом»¹⁷. В этом изображении обнаруживается еще один характерный для царебожничества дискурс – идея полного социального равенства в силу абсолютной сакрализации фигуры царя, который «в своем царском служении „не от мира сего“, и поэтому перед ним, как перед Богом, все равны, и никто не имеет ни привилегий, ни особых прав»¹⁸. Таким образом, агиография царебожников обретает социальное звучание.

«Молитва Ивану Грозному» и «опричный мистицизм»

Квинтэссенция мистических чаяний «новых опричников» выражена в популярной у них «Молитве Царю Иоанну Грозному». Почитатели самодержца обращаются к нему как к «Великому молитвеннику» и «кормчему Святой Руси», который прославился победой над всяческими врагами России и православия: «Ересь жидовствующих поразивый; бесов во плоти – жидов изгнавый; измену искоренивый; агарян, латинян, язычников победивый и ко Христу обративый»¹⁹. В «молитве» достаточно заметен антисемитский мотив: если агарян, латинян, язычников можно победить и обратить ко Христу, то обращение в православие «жидов», называемых «бесами во плоти», согласно «молитве», даже не предполагается – «молитва» сулит им изгнание…

Однако кульминацией «молитвы» является надежда на восстановление «Царства Самодержавного», во главе которого окажется именно такой монарх, каким был Иван Грозный… Восстановление монархии в «опричном формате» оказывается первейшим делом, с которым в качестве его следствия связывается возрождение Святой Руси. В «Молитве» ревнители «грозной святости» обращаются к Ивану Грозному со словами: «Восстани в помощь нам… умоли Христа Бога и Пречистую Богородицу Царство Самодержавное восстановити и ниспослати Царя Православного, аки же Ты был еси!»

Прошение «восстать» и надежда на ниспослание подобного Грозному царя некоторыми царебожниками понимается достаточно конкретно и однозначно. Часть царебожников указывает на то, что Иван Грозный в том или ином смысле воскреснет перед концом времен и исполнит свою страшную миссию… В стремлении мистифицировать фигуру первого русского самодержца его апологеты подчеркивают, что сам государь «отождествлял себя с Грозным Судией, который явится в конце, и с Ангелом Смерти Михаилом»²⁰. Таким образом, монархия оказывается встроена в апокалипсис царебожничества.

Если Грозный видится грядущим земным судией, предназначенным «очистить православное отечество от скверны» и казнить «всех врагов России», то опричнина осмысливается как прообраз «небесного воинства», призванного принять участие в решающей эсхатологической битве, непосредственно перед «Концом Света». Однако опричнина видится не только как прообраз «небесного воинства», но и в чисто земном измерении – как русское духовное орудие «последних времен» для борьбы с антихристом. В частности, «опричный журналист» Леонид Болотин, размышляющей в данном ключе, объясняет, что доселе (т. е. до наступления нынешнего апокалиптического времени) опричнина находилась в забвении, так как еще «не пришел ее час». «Учиненный Грозным Царем образец оказался не нужен ни его сыну Феодору, ни Борису Годунову, ни Царям из династии Романовых. Время еще не пришло! Великая тайна Опричнины откроется лишь тому – грядущему – Русскому Государю», – заявляет Л. Болотин²¹.

Не менее важно то, что опричнина наделяется санкциями теократической судебной инстанции на Земле. В этой связи «опричные идеологи» прилагают к феномену опричнины образ «сита», через которое нужно было бы просеять всю русскую жизнь, чтобы отделить «добрые семена русской православной соборности и державности» от «плевел еретических мудрствований, чужебесия».