Реликт 0,999

Так стала складываться аудитория, которую довольно скоро в ЦЭКО стали называть Рахматовцами. Первые «выпускники» уже бойко управлялись с генератором и ассистировали на операциях. А скоро Рахматов и Ко создали излучатель, способный с высокой точностью нащупывать поражённые участки тканей и без травматичных разрезов или проколов.

После дел кураторских Рушан непременно забегал в палату Русланы. Сначала он шёл туда, чтобы справиться о самочувствии в связи с получаемой ею торсионной терапией, потом — просто так. Ему нравилось слушать в чём-то наивные, а в чём-то очень мудрые рассуждения первой своей пациентки. Нравилось видеть, как медленно, но верно наполняются жизнью глаза этой женщины, отступает паралич, тают боль и слабость. Бердин, как водится, ворчал, что Рахматов провоцирует нарушение режима (посиделки порой затягивались за полночь), грозился выписать больную без суда и следствия.

Месяц спустя Рушан обнаглел настолько, что предложил Руслане прогуляться по больничному парку. Она с сомнением глянула на подмигивающий со стены циферблат.

— Второй час ночи.

— А разве ночью жизнь прекращается?

Они неспешно шли по больничному парку. Руслана опиралась на руку Рахматова. Прихрамывала. Лунная ртуть заливала кроны старых лип и клёнов, поблёскивала под ногами невесомыми голубоватыми проталинами.

— Жаль отсюда улетать, — с лёгкой грустинкой произнесла она. — Как думаете, на Итаке ночи такие?

— Думаю, похожи, — откликнулся Рушан. Он вдруг поймал себя на мысли, что ему по душе этот запущенный парк с давно нестрижеными деревьями и высокой травой. Почти уже лес. — Я живу на Эмерии.

— Не слышала.

— Это первая планета-«челнок», — пояснил Рахматов. — Опытный образец. Я сам принимал участие в расчётах мощности управляемых ядерных реакций для её формирования.

— Везёт вам на опытные образцы! — улыбнулась Руслана. — Меня ведь тоже можно считать опытным, правда?

— Вы не опытный образец, вы первопроходец.

— Знаете, о чём сейчас думаю? — женщина вновь стала серьёзной.

— Нет.

Рахматов лгал. Дымка над головой его спутницы, так напоминающая лунную туманность на небе, говорила с ним на безмолвном языке Абсолюта — Руслану печалило, что её сын вырастет на чужой, искусственной планете. На планете, где деревья имеют строгую пирамидальную форму, трава никогда не вырастает выше определённого ей, а горы и реки будут просчитаны до миллиметра.

Но Руслана этого не сказала. Заговорила о каких-то милых пустяках. Потом наклонилась и подняла с дорожки первый упавший лист.

— Давайте присядем. Немного устала. Земля, оказывается, такая огромная! — И засмеялась.

Когда они, крадучись, возвращались с прогулки, в светящемся окне на третьем этаже Рушан заметил могучий силуэт. Доктор стоял, заложив руки за спину, и пристально смотрел на нарушителей больничного режима.

— Попались, — вздохнула Руслана и вдруг хихикнула, точно нашкодившая девчонка. — Влетит нам.

— Выпишет! — с комическим ужасом охнул Рушан. — Как пить дать, выпишет. И сам в звездолёт затолкает!

Массивная фигура в окне шевельнулась и шагнула в сторону, прячась за занавеской.

9. «Носок» для нагуаля

Полигон располагался на границе Мёртвого Пространства, разросшегося вокруг одного из нагуалей. Щёткин с Рахматовым шли вдоль выстроенных замысловатым зигзагом агрегатов.

— Вы уверены, что распространению полей почва не станет помехой? — сомневался Щёткин. Ему всё ещё не верилось, что проникшие сквозь земную кору и опутавшие ядро нагуали не укроются от невидимых капсул.

— Эксперименты показывают, что торсионные поля проходят через любые среды без потерь интенсивности. Единственно, что вызывает у меня вопросы, насколько подчиняются живущие по иным законам нагуали этим правилам.

— М-да, иная реальность… — пробормотал Щёткин. — Чёрт её дери!

— В любом случае, если удастся хотя бы капсулировать нагуаль и порождённое им Мёртвое Пространство, мы остановим их рост.

— Думаете? — президент ВКБГА недоверчиво глянул на Рахматова.

— Надеюсь. В ЦЭКО сегодня капсулируют самые агрессивные опухоли, останавливая их распространение.

— Пациенты всё же люди, принадлежащие нашему миру.

Рушан вздохнул. Те же мысли мучили и самого Рахматова.

— У нас нет другого выхода. Не на прогулку же мы сюда приехали с этими игрушками. — Рушан махнул головой в сторону гигантских, похожих на пушки агрегатов.

— Да уж, — Щёткин окинул взглядом торсионную «артиллерию». — Говорите, жива наша Руслана?

— И очень деятельна! — Рахматов расхохотался. — Устроила недавно грандиозную головомойку парикмахеру за чудаковатую стрижку. Хочет перед мужем предстать во всей красе. Через неделю улетает. Я там немного поспособствовал с комиссией…

— Полное выздоровление?

— Стопроцентное. Даже на месте иссечения метастазов ткани восстановились. Кроме того, торсионные поля обладают памятью. Так что рецидивы практически исключены. Ну, разумеется, если не начать с тупым упорством раскручивать эти самые поля влево.

— Что ж, — Щёткин ещё раз глянул на «пушки» — врежем нашими «Русланами» по врагу?

— С восторгом.