Реликт (том 1)

Ошеломленные земляне подивились на опустевший район дрейфа чужанского спейсера, потом на оставшийся поврежденный корабль, не зная, что делать с неожиданным «подарком» (обрадовались ему только ксенологи, получившие интересовавший их объект для исследований, о коем и не смели мечтать), однако дивились недолго: спустя несколько минут после ухода «броненосца» оставленный «кит» взорвался! Осколки, хотя и редкие, разлетелись по странному обстоятельству не в разные стороны, а двумя струями, причем одна струя хлестнула по двум «пакмакам» исследователей, к счастью закутанным в «саван» полевой защиты. Никто не пострадал.

По общему, мнению лишь один человек не удивился происшедшим событиям — прибывший буквально к развязке драмы Аристарх Железовский. Он пресек попытки ученых устроить в эфире дискуссию, уточнил дальнейший график работ исследователей с их руководителем, выслушал предлагаемые Деминым меры по усилению погранвахты и отбыл на Землю, приказав Ратибору явиться в отдел после того, как след Большого Выстрела минует омегу Гиппарха.

Ратибор сказал «есть», переглянулся с Шадриным, затем снял эмкан рации, втянувшийся в обивку кокона, и вылез из кресла.

— Хочу есть, — сказал он, с удовольствием потянувшись, — а ты осуществляй императив «аргус». Пойду к пограничникам, поем в нормальной кают-компании с ДД. Ты его знаешь?

— Мал-мала, — ответил Шадрин, включенный в общую сеть «спрута» и личные переговоры вести не имевший возможности.Говорят, умен и силен, смел, но не до безрассудства. Лидер. Как и ты.

— Что ж, вполне объективное суждение, — буркнул Ратибор, не моргнув глазом. — О тебе, например, этого не скажешь.

— И не надо, я не претендую, не все рождаются лидерами.

— Ну, тогда я пошел.

Ратибор перебрался на «Перун», где его встретил предупрежденный Демин, проводил в кают-компанию спейсера, рассчитанную на вдумчивое вкушение пищи и приятную беседу двух десятков человек. На этот раз беседующих и вкушающих было всего двое.

— Как тебе чужане? — спросил уравновешенный и внимательный Дмитрий. — Я не силен в психологии негуманоидов, но их поступок, по-моему, оправдать невозможно.

— Наши представления о добре и зле, о гуманизме вообще, всегда имели конкретно-историческин изменяющийся характер и определялись социально-классовыми факторами, сообразно формуле: все в мире относительно. — Ратибор прожевал листик салата, глотнул солоновато-терпкого солара, поднимающего аппетит. — С другой стороны, жизнь разумного существа священна во всех проявлениях, и с этой точки зрения понять роидов трудно. Но ты прав, в этом вопросе мы с тобой дилетанты, и наши охи да ахи вполне соответствуют уровню нашей некомпетентности, потому что шкалы ценностных ориентации у нас и у чужан не совпадают.

Помолчали, доедая запеченные в соусе грибы.

— Зачем тебя вызвал шеф?

Ратибор промакнул губы, взял запотевший стакан с клюквенным морсом.

— Видимо, хочет дать новое задание, каким-то образом связанное с этим, я его уже изучил.

— Интересный мужик. Наверное, надежен, как скала. Во всяком случае, у меня создалось такое впечатление.

— Что есть, то есть. — Ратибор не любил делиться собственным мнением о другом человеке, хотя мог бы сообщить, что Аристарх Железовский способен обидеть кого угодно и не заметить этого, что он редкостно упрям и зачастую идет к намеченной цели, не жалея ни себя, ни других, проламывая путь и обдираясь в кровь… И все же руководителем он был от бога…

— Шутники говорят, чтобы с ним сработаться, нужно защитить диссертацию: «Может ли железо чувствовать?»

— Они не правы.

— А за что его прозвали «роденовским мыслителем»?

Ратибор промолчал. Демин понял недосказанное товарищем и перевел разговор на другую тему.

— Ты знаешь, со мной произошел странный случай…— Пограничник посмотрел на собеседника сквозь стакан. — Буквально перед кенгуру сюда мне позвонил какой-то тип и предупредил, чтобы я держался от БВ подальше… — Дмитрий замолчал, потому что увидел, какое впечатление его слова произвели на Берестова. — Ты что?

Ратибор тихонько присвистнул.

— Как он выглядит?

— В том-то и дело, что не знаю, обратку мой таинственный корреспондент не включил. Голос глуховатый, но твердый и далеко не веселый, так что шуткой не пахло. А когда я спросил, с кем имею дело, мой визави ответил: «Не имеет значения», — и вырубил связь.

— М-да, — проговорил Ратибор, вспоминая, какой голос был у Габриэля, спутника Анастасии Демидовой, — далеко не глуховатый, а наоборот, звучный, глубокого чарующего тембра. — Не поверишь, но со мной тоже случилось нечто подобное, только гость явился ко мне воочию, вернее, гости. — Берестов рассказал о визите Насти и Габриэля. — Интересно, откуда они, мои визитеры и твой информатор, знали, что именно мы будем работать с БВ? И что БВ так опасен?

— Вот именно, — кивнул пограничник, умело скрывая свои чувства. — Может быть, они в таком случае знают, что есть БВ на самом деле?

— Вполне допускаю. Я давно собирался поговорить об этом с Нас… Анастасией напрямую, да все времени не было, теперь непременно поговорю.