— Первая гипотеза, наверное, понятна без пояснений: Конструктор или кто-то еще «просачивается» в нашу Вселенную через потенциальный барьер, разделяющий вселенные. Вторая заключается в том, что никакого Конструктора нет. То есть он был, но в момент прорыва из иной Вселенной в нашу взорвался, и канал Большого Выстрела в таком случае — язык пламени или струя от взрыва, пробившая барьер. Вполне возможно, «осколок» самого Конструктора венчает БВ, но это всего лишь фрагмент.
— Интересно, — серьезно сказал Железовский.
— Но доказать это невозможно, — развел руками Савич. — Хотя гипотеза и имеет право на существование, принимать ее всерьез, не имея возможности проверить экспериментально, по крайней мере легкомысленно. Я вас понял, Аристарх.
— Идем, — буркнул Железовский.
В лифте он повернулся к Ратибору лицом.
— Твое мнение?
— Гипотеза интересна…
— Я не об этом. Гипотеза несостоятельна уже по той причине, что в дело вмешались экзосенсы и чужане, а они лучше знают — «осколок» Конструктора вторгся в наши пределы или сам пресапиенс. Я о Савиче. Сможет он заменить Вакулу?
— Не знаю.
Железовский качнул головой и вдруг поглядел на подчиненного хмуро и неприязненно.
— Умник сообщил, что ты шел по следам розыскников Вакулинского дела. Нечем заняться?
— Я хотел бы сам участвовать в расследовании.
— Ага. — В тоне Железовского прозвучали нотки участия. Скучно стало? Сил много, а работа стандартно-однообразна, так?
Ратибор нехотя кивнул, предчувствуя недоброе.
— А коли так, делай официальное заявление и ступай в аварийщики-спасатели — возьмут. — Нотки участия в голосе «роденовского мыслителя» были таким же обманом, как и его видимая медлительность. — Тебе разве неизвестно, что самостоятельные действия для опера любой тревоги недопустимы? Если с тобой что-нибудь случится, кто ответит за срыв операции?
— А разве это не ваши сторожа ходят за мной по пятам? — не удержался Ратибор. — Контролируют, один я вошел в туалет или нет.
Железовский ощупал лицо Берестова прозрачносерыми цепкими глазами.
— Туалет они не контролируют. Молодец, если заметил. Но опер такого масштаба всегда должен быть подстрахован. Это обычный «ланспасад», разве что с учетом профессионализма ведомого.
— И все же ни одна из инструкций не запрещает мне действовать в иных обстоятельствах самостоятельно, лично.
Улитка лифта развернула веером прозрачные створки и выбросила пассажиров у входа в зал институтского метро. Железовский вышел первым, оглянулся через плечо.
— Делом Вакулы занимается сектор Юнусова, и нам там делать нечего. Профессионалов и у них хватает. Для сведения: обойма Моргансона проверила все записанные переговоры Вакулы с абонентами, последний звонок был из Нью-Потомака.
— «Общество по спасению», — сразу смекнул Ратибор.
— Возможно. Парни из американского филиала еще работают, но след ушел туда. Не вздумай сунуться в Нью-Потомак. К вечеру розыскники посчитают «дерево событий» по связям Вакулы, подойдешь — помаракуем вместе, через Умника. Ты хорошо изучил список имен, что я тебе дал?
— Изучил.
— Все пятнадцать? Учти, эти ребята не только профессиональные космоисследователи и оперативники, это экзосенсы. Непременно выясни все их слабые и сильные стороны, особенно сильные, которые в утробе сверхоборотня могли быть гипёртрофированы и усилены в еще большей степени. Короче, эти люди опасны. Розыск их ведется, Умник доложит, если что.
— Значит, Вакулу убили они, — угрюмо сказал Ратибор.
— Возможно. Тебе сообщат. Занимайся своим делом, опер, не отвлекайся по мелочам. Кстати, кроме Лабовица, тебе никто больше не предлагал бросить дело?
— Нет, — сказал Ратибор твердо.
— Бывай. — Железовский кивнул, втянул голову в плечи и зашагал в зал.
Безопасник проводил его взглядом и не сразу ответил Умнику, бубнившему в ухе: «Информация оперу прима — на омеге Гиппарха пропал без вести спейсер „Афанеор“…»
Подробности о событиях на бывшей звезде стали известны Ратибору спустя два часа после первого сообщения. Железовский послал к Гиппарху дежурный спейсер «Юрта ворона», и командир десанта Пол Макграт сумел за короткое время выяснить основные моменты происшествия.