Реликт вне зоны обитания (СИ)

Требование было, мягко говоря, завышено. Но вот после отказа в реструктуризации и начисления неустоек в течение нескольких лет, а заем ни в срок, ни после так и не был возвращен, это требование уже не выглядело таким уж необоснованным.

Было множество переговоров между сторонами, но ни к чему конструктивному они не пришли. Заем Вигграно полностью вернуть не могла, неустойки платить отказывалась, а систему отдавать и подавно. И равноценную замену, которая устроила бы оппонента, предложить не смогла. Нарвина тоже весьма четко свое требование юридически обосновала, и не желала уступать.

Так что, когда переговоры в итоге зашли в тупик, Нарвина просто привела войска и решила взять полагающееся ей по праву силой. Так и началась горячая часть противостояния.

В результате, тот самый Фракс, который и стал в итоге предметом спора, теперь без существенной очистки и восстановления для проживания стал не пригоден, большинство активов в самой системе, которые изначально привлекали Нарвину, были уничтожены. А девяносто пять процентов из почти трех триллионного населения этой метрополии горячую часть спора тоже не пережили.

Выжить удалось только тем, кто находился в самый горячий момент в специально оборудованных укрытиях. От тех, кому не повезло, не осталось вообще ничего.

В подробностях произошедшей катастрофы я пока не разобралась, и лезть в них было страшно. Знала только, что изначально Вигграно обвинила в неоправданной жестокости Нарвину. А потом стала появляться информация, что ее устроил менеджмент самой Вигграно, решив максимально уничтожить то, что не получилось эвакуировать, причем вместе с оставшимся на планете собственным персоналом, ну, и захватчиками заодно.

И судя по тому, что информация эта стала появляться в источниках, контролируемых Ашуас, то именно такую версию корпорация и приняла официально.

Ашуас, кстати, как я поняла, была не в восторге от обеих сторон конфликта, но ссориться ни с кем, как и выставлять себя ненадежным партнером тоже не хотела. Позицию о нейтралитете приняли только после окончания гуманитарной миссии. То сеть тогда, когда пришло понимание дальнейшего взаимодействия между всеми потенциальными участниками конфликта.

После этого Нарвина свернула все внешние гуманитарные миссии, решив, что с оставшимися беженцами разберётся сама.

Спрашивать у Натты, что там случилось на самом деле, мне было неудобно, ведь предполагалось, что я в курсе. Нужно было это как-то это выяснить, конечно, чтобы не проколоться, а я и так не знала, за что хвататься.

— Я пока не готова! — снова весьма честно ответила я.

Ведь даже если вынужден что-то скрывать, напрямую врать вовсе не обязательно.

— Может на следующей неделе, когда обживусь тут хоть чуть-чуть, — потупившись, пообещала я, хотя вовсе не была уверена, что решусь на это и потом.

— Поверь, одной сложнее. Кто еще способен понять, как не мы? — мягко продолжила она.

— Говоришь как настоящий координатор! — улыбнулась я, решив увести этот разговор в шутку.

— Стараюсь! — в тон мне ответила она. — Я очень рада, что мне дали шанс, хоть это все и непривычно.

— Как Анук? — поинтересовалась я о ее «сыне», который еще не дорос до двенадцатилетнего возраста, чтобы отселяться отдельно от «родителей» по правилам Вигграно, но вот по местным правилам был вынужден переселиться в общежитие значительно раньше.

Остаться с условными родителями разрешили только тем, кто был младше шести. Ануку шесть исполнилось буквально недавно, за месяц до катастрофы.

— Ему сложно, — вздохнула Натта, потупившись, — хотя его новые воспитатели и говорят, что все не плохо, процесс адаптации идет, но мне самой тяжело это принять!

А я даже пожалела, что спросила.

— Главное, что он рядом, у вас же есть возможность видеться! — поспешила я ее хоть как-то утешить.

— Мы видимся каждый день и общаемся, — улыбнулась она. — Главное, что мы живы!

Я снова почувствовала себя неловко. Ее старший ребенок перешел в группу двенадцатилеток буквально несколько месяцев назад, и вроде как, она знала точно, что их группу тоже спасли. Но он был далеко, и других подробностей у нее не было вообще. Так что разговор на эту тему для Натты действительно был сложным.

А мне еще предлагают пойти и с остальными пообщаться. Да я там буду как слон в посудной лавке со своей неловкостью!

— А твои? Так и не добрался никто? — поинтересовалась она, на что я просто потупилась и повертела головой.

Я ей про себя толком ничего не рассказывала, но есть люди, которые умеют додумывать все за тебя.

— Неужели никто из знакомых не выжил? — вновь спросила она.

Она вот, судя по рассказу, прилетела сюда с сыном и группой как раз коллег-соседей, но их всех распределили по разным местам. Рядом остался только муж. И то, вот добрался чуть позже, почти одновременно со мной. Они только-только воссоединились.

А вот в моем случае полное отсутствие знакомых было самой слабой частью моей легенды.

Я опустила голову, не зная, что отвечать. Врать о таких вещах казалось кощунственным.

— Я не хочу это обсуждать! — наконец, выдала я максимально нейтральную фразу, и, кстати, весьма правдивую.