Реликвия Времени

Под изображением проходила движущаяся лента, чтобы паломники не скапливались. Многие вздыхали, один мужчина плакал. Ллойд встал в очередь, не отрывая взор от портрета, чудодейственно запечатленного на плаще Хуана Диего. Движущаяся лента протянула его мимо слишком быстро. Вернувшись, Ллойд снова встал в очередь. Он еще трижды проехал перед образом, беззвучно шепча молитвы — здесь можно было не скрывать свою благодарность, — и наконец прошел в дальнюю часть храма. Там находились исповедальни, к которым выстроились очереди кающихся. Ллойд присоединился к ним. Ему захотелось исповедоваться в этом священном месте. Еще раз сказать Богу, что он сожалеет о содеянном и больше никогда его не оскорбит. Как ни старался Ллойд, ему не удавалось воскресить в памяти отчетливый образ Катерины.

Кающиеся сидели на скамьях в ожидании своей очереди, постепенно сдвигаясь к исповедальням. Ллойд подсел к ним и закрыл глаза, желая превратиться просто в еще одного паломника, еще одного грешника, одного из великой армии верующих, сквозь века возносивших свои сердца в радости и печали к тому, кто сотворил их из праха.

У входа в церковь произошло какое-то смятение. Послышались громкие крики. Затем выстрелы. Ллойд застыл на скамье. Во имя всего святого, что здесь происходит? Паломники разбегались от алтаря в разные стороны, затем поднялась лестница, загремели новые выстрелы, и — невероятно — образ исчез. Появились охранники, и частые выстрелы слились в сплошную дробь. Происходило какое-то чудовищное святотатство. Вскочив на ноги, Ллойд бросился к алтарю. Необходимо любой ценой остановить происходящее.

Он уже почти добежал до места, когда появился боевик с лицом, закрытым платком. За ним следовали другие, у них в руках что-то было. Первый боевик бросился к Ллойду. Тот попытался спрятаться в боковом проходе. Человек направил на него пистолет.

Первая пуля пролетела мимо, и сзади кто-то вскрикнул. Вторая пуля ударила Ллойду в грудь. Он упал, и убийца выстрелил в него еще раз, затем еще. Однако к этому времени Ллойд уже ничего не чувствовал.

Часть I СВЯТОЕ ОГРАБЛЕНИЕ

Глава 01

I «А это самая настоящая война, дамы и господа»

Жители Латинской Америки, как верующие, так и атеисты, были потрясены сообщением о том, что из храма в Мехико похищен образ Мадонны Гваделупской. Границы между государствами там восходят к временам колониального владычества, однако испанцы и португальцы уже давно смешались с местным индейским населением. После кощунственного ограбления вся Латинская Америка испытала чуть ли не мистическое чувство единения. Богородица, явившаяся Хуану Диего, принадлежала всем. Ее образ можно было встретить и во дворцах, и в лачугах. Богоматерь украдкой упоминалась даже неверующими; каждый, кто сталкивался с природной катастрофой или попадал в зону турбулентности на большой высоте, хотя бы в сердце своем произносил знакомые слова: «Santa Maria, Madre de Dios, ruega por nosostros pecadores, ahora y en la hora de nuestra morte».[4] После неслыханного осквернения в Мехико людям стало казаться, что у них отняли их самую могущественную заступницу перед Ее сыном. Во имя всего святого, кто повинен в подобном святотатстве?

В первые дни после ограбления — и случайной гибели полудюжины паломников, оказавшихся под перекрестным огнем бандитов, и охранников, не сумевших предотвратить преступление, — последовали решительные отрицания причастности со стороны различных группировок, которые вполне оправданно могли оказаться под подозрением.

Похоже, политическая подоплека полностью исключалась. Представители всех партий приезжали к храму и на коленях ползли к нему через площадь, причем многие из них сжимали в ухоженных руках непривычные четки.

Группировки нативистов, стремящихся восстановить исчезнувшие цивилизации майя и инков? Они громогласно отпирались от случившегося и клялись расправиться с преступниками согласно древним обычаям.

В молчании первых дней всем не давал покоя один вопрос: зачем? Зачем кому-то понадобилось совершить такое кощунственное злодеяние?

Миссионеры с севера всегда старались своими истовыми проповедями оторвать людей от их религии, смешанной с суеверными предрассудками. И это получалось у них на удивление успешно, не в последнюю очередь потому, что они пытались объединить евангелический протестантизм с простыми верованиями местных жителей. Многие часовни были названы в честь святых, и среди них особенно часто встречалось имя Мадонны Гваделупской. Эти миссионеры-евангелисты сразу же оказались в центре подозрений. Положение несколько улучшилось, когда они вместе со своей паствой присоединились к многолюдным процессиям, собиравшимся в городах юга. В тех городах, где был епископ, он лично возглавлял шествие; впереди несли дароносицу с причастием, над головами трепетали стяги с ликом Мадонны Гваделупской, а оркестры исполняли музыку, которую даже с натяжкой нельзя было назвать литургической. Все это было публичное покаяние Деве Марии за ужасное злодеяние.