Реликвия

— Многие из них сгорели во время Последней Войны, — так же тихо ответил ему старик. — А после Войны пришла Великая Зима, длившаяся три года, и тогда выжившие пускали на растопку все, что могло гореть… Мой отец говорил, что даже Библий уцелело всего несколько штук, а многие иные христианские тексты утрачены, и, возможно, безвозвратно, если только Господь не явит чудо и не позволит нам обрести их вновь, как сегодня…

— Однако, брат Валериан, уверен ли ты, что это истинно святая книга? — охладил всеобщее благоговение отец настоятель. — Ведь, помимо христианских знаний, об утрате коих все мы душевно скорбим, книги прошлого содержали и немало богомерзкой ереси…

— Тут не может быть сомнений, отче Андроник, — возразил Валериан. — Во-первых, книга принадлежала настоятелю достославного христианского монастыря, и, значит, не может быть неблагочестивой. Во-вторых, сей достойный слуга Божий сознавал ее особую ценность и намеренно позаботился о ее сохранности, спрятав в специальный тайник; должно быть, сам Господь надоумил его, дабы могли мы вновь обрести священный текст. И, наконец, само содержание книги, с коим я, как вы понимаете, ознакомился. Увы… книга, чудесным образом сбереженная от нечестивых людей, сильно пострадала от сырости… и… грызунов, — смущенно признал Валериан, который не мог понять, как Господь мог попустить поругание священной книги презренными мышами, — так что мне удалось прочесть не все, да и времени у меня было не так уж много, я спешил назад… Но по тому, что я прочел, бесспорно ясно, что перед нами жития святых великомученниц, доселе остававшихся нам неизвестными… Вероятно, они были канонизированы незадолго до Последней Войны, потому в других дошедших до нас текстах, восходящих главным образом ко временам библейским, не упоминаются.

Настоятель согласно кивнул, удовлетворенный этими аргументами.

— Что ж, братия, сегодня великий день в жизни нашей обители, — сказал он, — и, не побоюсь этих слов, всех христиан, вновь обретших своих святых.

— А сохранилось ли имя благочестивого автора? — почтительно поинтересовался один из монахов в первом ряду.

— Да, — ответил Валериан, — правда, оно столь длинно, что я, к стыду своему, никак не заучу его… Но позвольте, я прочту, — он перевернул обложку и, приблизив в глазам титульный лист, торжественно провозгласил:

— Альфонс Франсуа Донасьен маркиз де Сад.

2001