Релокант

Благообразный мужчина лет шестидесяти стукнул молотком, и зал почтительно замолчал. Судья поправил роговые очки и открыл толстую папку, что лежала перед ним. Все эти действия носили ритуальный характер, но сидящие в зале молчали, испытывая нешуточный трепет перед слугой Фемиды. Судья прокашлялся и начал говорить. Он имел сочный приятный голос, с насыщенным обертонами тембром, который приводил в восторг местных дам. В городе лет пять назад проходило всеобщее голосование, на котором выбрали именно эту аватару судьи.

— Подсудимый Кляйн, — начал его честь. — Суд изучил материалы вашего дела и считает вашу вину доказанной. Вам есть, что добавить к тому, что вы уже сказали на допросе?

— Нет, — покачал головой Мишка.

— Нет, ваша честь! — поправил его виртуальный служитель закона. — Вы проявляете неуважение к правосудию.

— Это на что-то повлияет? — насмешливо сказал Мишка.

— Не повлияет, — согласился судья. — Но порядок — это основа нашего демократического общества. И никому не позволено нарушать его даже в мелочах. Иначе жизнь покатится под откос.

— Заканчивай уже свою болтовню, — усмехнулся Мишка. — Ты же просто программа.

— Итак, — судья Рихтер невозмутимо встал и открыл папку. — Подсудимый Михель Кляйн! Вы признаны виновным по всем предъявленным вам пунктам обвинения и приговариваетесь к пожизненному заключению. Вы сохраните все воспоминания, чтобы иметь возможность раскаяться в содеянном. Приговор будет приведен в исполнение немедленно. Фрау Кляйн, вы можете попрощаться с сыном. Заседание закончено. Все свободны.

Голограмма исчезла, а зрители, оживленно галдя, потянулись к выходу. Томас и Вольф сочувственно смотрели на Мишку, а вот Гельмут, который стоял рядом с матерью, впился в него ненавидящим взглядом. Берта еще больше высохла, а в ее глазах застыло обреченное выражение. В них больше не было ненависти, только усталость и тоска. Мишка водил глазами по залу, надеясь увидеть Марту, но здесь ее не было, и это укололо его в самое сердце. Она даже не пришла попрощаться с ним. Охранник открыл дверь клетки и вывел Мишку из зала суда. Надо торопиться. Через пять минут здесь будет новое заседание, а за ним еще одно, а потом еще. Судья Рихтер мог работать круглосуточно, ведь он не нуждался в отдыхе.

Там же. Две недели спустя

Осторожный стук в дверь вывел Анну из оцепенения. Ей оставалось совсем недолго, какие-то считанные дни. А потом она должна прибыть в городской пункт эвтаназии и отправиться на вечное поселение в один из Желтых Миров. Ее социальный рейтинг был снижен почти до нуля. Да и какой еще он может быть у нерадивой матери, воспитавшей опасного преступника? Рейтинг был таков, что даже скорая помощь поедет к ней теперь только тогда, если нет других вызовов. Ни один уважающий себя магазин не доставит ей товар, и ни один банк не откроет счет. Она — изгой, пария, живой мертвец, на которого всем плевать. Соседи отворачиваются от нее, не считая нужным здороваться. Матери маленьких детей при виде ее поднимали малышей на руки, прижимая к себе, как будто она была заразна. И даже банк сегодня прислал уведомление о немедленном погашении кредита за пищевой синтезатор. Срок истекал завтра, и после этого кухонный агрегат, который укоризненно молчал на кухне, будет изъят, превратив квартиру в непригодное для жизни место. Впрочем, из самой квартиры ее пока не гнали, ведь она оплатила ее до конца срока.

Стук! Кому она могла понадобиться? Анна встала с кровати и пошла к двери. Странно, ей и ходить стало тяжело, как будто тело тоже сдалось, понимая, что ему осталось совсем недолго.

— Ты? — Анна так удивилась, что даже не захлопнула дверь перед той, кто разрушил всю ее жизнь.

— Пожалуйста, фрау Кляйн, — умоляюще сказала Марта. — Не прогоняйте меня. Нам нужно поговорить. Я прошу вас!

— Ну, заходи, раз пришла, — равнодушно ответила Анна, пропуская ее в неопрятную, неубранную квартиру. Даже осколки из разбитого окна, дыру в котором она заткнула какой-то ветошью, так и валялись на полу, оставаясь неубранными. Да и камень, который прилетел в стекло, валялся тут же. До него здесь никому не было дела.

— Я люблю его, — набрав в грудь воздуха, сказала Марта.

— Именно поэтому ты его предала. Да? — спросила её Анна.

— Нет, — покачала головой девушка. — Это всё мама и папа… Они договорились с тем фондом… Родители сказали, что это они дали мне жизнь, а не Михель. Сказала, что это наш единственный шанс вырваться из нищеты… Сказали, что мои слова все равно ничего не изменят, потому что ему дадут пожизненное…. Я не смогла отказать им.

— Вот как? — задумалась Анна. — Твоим родителям заплатили за эту ложь?

— Им дали хорошую страховку, — Марта отчаянно покраснела. — И мне тоже дали.

— Так зачем ты сюда пришла? — Анна гордо вскинула голову. — Иди и наслаждайся жизнью. Она у тебя удалась.