Рельсы и шпалы

— Надо же, как в книжках пишут, — иронично усмехнулся Николай. Он считал себя опытным водителем и попробовал завести двигатель еще раз, но безрезультатно.

— Так-так, — чуть-чуть занервничал самонадеянный автолюбитель. — Ничего, сейчас дотолкаю за переезд, там разберусь.

Тут ночную тишину неприятно нарушил тяжелый шум близкого товарного состава. Тотчас кинулся Николай к бардачку, но не оказалось там плоскогубцев.

— Дома они, в ванной. Помнишь, ты раковину пытался чинить, — услужливо подсказала память.

Попытался Николай вылезти через другую дверцу, но почувствовал, как что-то очень крепко держит его за куртку.

Крупный трехлапый крючок на щуку был оставлен племянником в обивке бокового сидения. Родной дядя, Щукин Николай Владимирович, стал первым уловом рассеянного рыбака.

НОЧНОЙ ПАССАЖИР

Уже смеркалось, когда немолодая женщина с девочкой стали первыми пассажирами плацкартного вагона Кременчугского поезда. Спустя некоторое время их охватил интерес — появятся ли у них попутчики и кем они окажутся. Попутчики вскоре появились и оказались на первый взгляд приличными молодыми людьми с крупными баулами. Но не прошло и пяти минут, как новые пассажиры повели шумную беседу, обильно сопровождаемую нецензурной бранью. Особенно усердствовал один из них — Дюша, как называли его товарищи. Товарищи тоже старались не отставать в приправлений речи сквернословием, но им еще предстояло преодолеть некий барьер, блестяще отсутствовавший в Дюшиной манере говорить.

Естественно, пожилая женщина хотела бы оградить малолетнюю племянницу от потока непечатностей, да у нее самой, уши вяли от особо лихих оборотов, безостановочно изрыгаемых Дюшей. Но она, насмотревшись фильмов о молодежи, справедливо опасалась связываться с галдящей компанией.

Избавление явилось в лице худого, седого старичка с котомкой на короткой бамбуковой палке. Минуты пребывания в вагоне хватило ему, чтобы правильно оценить ситуацию, а затем, ласково улыбаясь и держа палку за спиной, он подошел к Дюше.

— Я помогу вам отучиться сквернословить, — уверенно пообещал загадочный пассажир, а в ответ на матерную фразу нанес чрезвычайно болезненный удар бамбуком по костяшкам пальцев заводилы. Остальная компания отнюдь не спешила выручать товарища и с интересом наблюдала за развитием событий. Еще некоторое время пациент пытался обратиться к пожилому целителю с крепким словцом, но всякий раз получал бамбуковое снадобье. И — о чудо! — через пару минут Дюша с испугом почувствовал, что физически не может выговорить бранного слова. Чтобы стряхнуть наваждение, он юркнул в вагонный туалет, под перестук колес попробовал материться и облегченно заметил, что способность эта не утрачена. А на выходе его уже поджидал седой старик.

— Я все слышал, но ничего. Это естественный процесс. Этот порок всегда покидает организм с боем. Он борется с вашим мозгом. Однако вам повезло — я на вашей стороне.

Хотел Дюша послать непрошенного союзника, но палка опять опустилась на распухшие фаланги. Тут он совсем приуныл. Деться было некуда ночью-то в поезде. Да и проход загораживает странствующий лекарь с горящими глазами. Пришлось попробовать говорить одними пресными, обычными словами, а это пошло весьма туго — Дюша привык сквернословить, особенно в компании, и не умел говорить иначе. Не раз ему довелось еще отведать бамбука, и только под утро, испуганный и униженный, он забылся в нервной дремоте. А утром не было рядом ни старика, ни женщины с девочкой, и лишь фиолетовые костяшки пальцев убеждали в реальности происшедшего. Хотел, было Дюша на ехидный вопрос товарища о самочувствии ответить трехэтажно, а получилось: «Ну, это, ничего, в общем…»

Вчерашний сквернослов напрочь отучился от украшения речи матом. Слова-паразиты, правда, остались. Но, тем не менее, на станции назначения поезд покидал совсем другой человек, нежели садился днем раньше. Короткая поездка по железной дороге радикально изменила его жизнь.

МАНЕВРЕННЫЙ

Величественна теплая весенняя ночь в лесу после дождя. Стоит остановиться по дороге со станции, замереть — нутром можно ощутить, всем телом почувствовать, как двинулась в рост природа—от папоротника и пырея до векового ясеня и лиственницы. Просыпаются от зимней спячки растения, все быстрее гуляют в них соки, и земля низко гудит, распираемая новыми корнями.

Так и маневренный, не отягощенный тяжелым составом, мощно трогается, стремительно ускоряется, и нет, кажется, такой силы, которая могла бы остановить красавец-тепловоз, до этого полчаса дрожавший на месте и вдруг выныривающий из-за поворота. Как правило, такой силы и не находится.

НА МОСТУ