Рэмбо 2

— «Одинокий Волк», вас понял. Сообщение принято. Траутмэн не отрывал взгляд от сверкающей точки на экране. Точка, медленно передвигавшаяся по вычерченной компьютером карте Центрального Лаоса, нестерпимо жгла ему глаза.

5

Рэмбо услышал движение в кабине пилотов и заставил себя оторваться от созданного им образа — тончайшая сетка паутины, притягивавшая к себе его мысли, растаяла. Он снова находился в самолете.

Перед ним, освещаемый лишь отблесками приборов, стоял Эриксон. Он поручил управление Дойлу и вышел в салон.

— Пойдем, покажу кое-что.

Рэмбо встал и двинулся за ним. В кабине Рэмбо устроился между креслами пилотов. Справа от него сидел Дойл, слева Эриксон, который вновь принял на себя управление.

Рэмбо бросил взгляд через переднее стекло: чернота обступала самолет. Затем глаза привыкли, и в слабом свете луны он стал различать полосу джунглей. Бескрайние, полускрытые во мраке ночи заросли проносились под крылом самолета с головокружительной скоростью.

— Кончен бал, погасли свечи, — заявил Эриксон, отключая освещение приборов.

Кабина погрузилась в полную тьму.

Впереди, заполняя своими зубчатыми гребнями весь горизонт, горделиво вздымались Аннамские горы. Одну сторону склонов заливал лунный свет, другая терялась во мраке.

На какую-то долю секунды им показалось, что самолет еще отделяет от гор достаточное расстояние, но уже в следующее мгновение пугающая своей близостью горная громада выросла прямо перед ними. Эриксон рванул рычаг управления, направляя машину резко вниз. Скалистые вершины оказались едва ли не вровень с самолетом, скользившим теперь между лесистыми склонами.

Дойл посветил маленьким фонариком на щитки приборов. Но это было лишнее. Эриксону не требовались показания приборов — он и самолет слились в единое целое. Торжествующий крик вырвался у Эриксона:

— Ура! Вот это класс!

Если бы он не был привязан ремнем, то подскочил бы на сиденье.

— Жми! Поддай еще газу! — раздался рядом возбужденный голос Дойла.

Рэмбо почувствовал как к горлу подступает тошнота.

Горы исчезли так же внезапно, как и появились, сменившись полосой непроходимого тропического леса. Эриксон вытворял чудеса пилотажа: «Перегрин» шел, едва не задевая верхушки деревьев.

— Добро пожаловать в гиблые места! — крикнул Эриксон у него над ухом.

Тропический лес по виду ничем не отличался от того, что они видели в Лаосе или Таиланде. И тем не менее все здесь было иначе. Рэмбо настороженно всматривался в открывшуюся перед ними картину. Они летели над Вьетнамом.

— Ну, начинается потеха, — бросил Дойл.

— Ты давай работай, — сказал ему Эриксон, и, отстегнув привязной ремень, поднялся со своего кресла.

Он снял наушники и посмотрел на Рэмбо.

— Собирайся. Через минуту на выход.

Рэмбо ощутил учащенное биение сердца. Усилием воли он восстановил нормальный ритм. Сорок два удара в минуту.

Эриксон открыл люк, и оглушительный шум ворвался в салон. Рэмбо, прищурившись, в последний раз осмотрел свое снаряжение, прицепил вытяжной фал к тросу над головой.

Заросли были так близко, что он уже различал листья деревьев в лунном свете. Рэмбо глубоко вздохнул.

— Осталось пять секунд. — И Эриксон начал отсчет: — Четыре, три, два, один! Приятного полета.

Желтый огонек сменился зеленым.

— Пошел! — были последние слова Эриксона. Мощный бросок вперед — и Рэмбо выскочил в открытый люк.

6

По радио вдруг донеслось испуганное: — Что за черт!

Траутмэн сразу узнал голос Эриксона.

— Что там у них стряслось? — вскинулся Мэрдок. По радио звучала отборнейшая брань.

В чем дело? — заорал Мэрдок, хватая микрофон. — Отвечайте, «Стрекоза», отвечайте!

Дьявольщина! Зажало фал, он не может отцепить его от троса, так его разэдак! — кричал Эриксон.

— Как зажало?!

— Аварийная ситуация! Парашют не отделяется от троса, его тянет за самолетом.

— Отцепите фал сами! — рявкнул Мэрдок.

— Не могу! Я же сказал — зажало. Ну так перерубите его.

— Нет ножа. О черт! Его же разорвет на части! Траутмэн сжал руки, до крови вонзив в ладони ногти. Помещение наполнил сигнал тревоги.

7

Его охватила восхитительная легкость, от которой зашлось сердце. Но тут же тело сотряс страшный удар. Плечи с силой рвануло назад. Адская боль пронзила его. Фал, застрявший в самолете, перехлестнул стропы и тянул за собой задыхающегося Рэмбо. Сильные воздушные потоки били его о фюзеляж. Еще немного — и его лоб раздавит о корпус самолета, либо разобьет о вершины деревьев, в опасной близости к которым шел самолет. Он с ужасом осознал, что произошло. Парашют не раскрылся! И хуже того — трос не дает ему оторваться от самолета.

Ветром сорвало шлем, дышать было нечем, заплечный мешок давил невыносимой тяжестью, а руки прижало к телу так, что он не мог пошевелиться.

Дернуть бы за кольцо парашюта. Но он тут же сообразил, что даже, если купол раскроется, это ему не поможет: он все равно не сможет отделиться от самолета, только запутается в парашюте.

8