Рэмбо под солнцем Кевира

— Это плохо, — задумался Фуад. — Ты знаешь, наш господин всегда держит свое слово.

Сарван обхватил руками ноги Фуада и прижался к ним лицом.

— Саркар, спасите меня! Я буду вашим рабом до конца своих дней! Я буду вам мыть ноги перед сном… — сарвана душили слезы, и он уже не мог договорить, что еще готов делать для саркара.

— Успокойся, сарван, — Фуад помог пилоту подняться и спросил: — У тебя ведь всегда самолет с полным баками?

— Конечно, саркар, так велел господин, — пилот наморщил лоб, но так и не мог понять, к чему задал этот вопрос саркар.

— Ты мне нравишься, сарван, — сказал Фуад, — и я попробую что-нибудь сделать для тебя. Но ты ничего не должен говорить господину о нашей встрече, — мы просто с тобой беседовали. Ты ведь знаешь, как вспыльчив наш господин, — одному Аллаху известно, что он может подумать.

— Я буду уповать на вас, саркар! — пилот бросился на колени и обнял ноги Фуада.

— Уповай на Аллаха.

— Ну и что, Фуад, наш сарван просто глуп или слишком хитер? Фуад улыбнулся.

— Просто глуп, саркар.

— Я так и думал, — Абдолла-хан был доволен ответом. — Это хорошо, Фуад.

— Но если позволите?.. — добавил Фуад.

— Говори.

— После того, как он посидит в мешке еще сутки или двое, преданнее его собаки вы не найдете. Он вам ноги будет мыть за то, что вы не содрали с него шкуру.

Абдолла-хан рассмеялся. Он хотел сказать, что всегда нужно иметь под рукой того, кто обязан тебе жизнью. Но вспомнив о самом Фуаде, промолчал.

— Хорошо, — сказал он, — пусть посидит. Он ведь нам сейчас все равно не нужен.

— Не нужен, саркар, — согласился Фуад.

Глава 5

После полудня Рэмбо уже не нужно было отсчитывать время. Приблизительно через два часа дверь открылась, и вошли, как он понял, два моджахедина.

— Будешь пересчитывать? — засмеялся один. — Кажется, никто не убежал.

— Да ладно тебе, — смутился другой. — Зачем вообще их охранять?

— Приказано — охраняй. Не успеешь оглянуться, и два часа пройдет.

— Лишнее все это…

Дверь снова закрылась. Теперь Рэмбо знал — сейчас два часа. Раньше четвертой смены выходить нельзя. И еще он узнал, что охраняет котельную один человек. Конечно, для покойников и одного вполне достаточно. Это хорошо. Оказывается, можно просто лежать, не шевелясь, и в то же время узнать много нужного и интересного. Люди слишком болтливы, подумал он, они говорят даже тогда, когда их никто не просит об этом. Верно замечено: язык мой — враг мой.

Итак, осталось отдыхать не меньше шести часов. Хотя он и имел возможность сейчас шевелиться, но лежать на цементном полу, честно говоря, было очень неудобно. Но все это запланированные неудобства, и Рэмбо не стал о них даже думать. Он не стал думать и о том, как выбраться из котельной, — если дверь открывают, то почему бы и не выйти через нее? Гораздо сложнее выбраться из посольства. Впрочем, и это особых трудностей не представляло, — ведь он собирался выкрасть отсюда Тома, значит, продумал, как это сделает. Но с Томом он мог идти напролом. Сейчас он этого позволить себе не мог. Нужно уйти так, чтобы его не видела ни одна живая душа, и исчезновение покойника никто не заметил. Трупов было девять — девять и должно остаться.

Если поднимется хоть малейшая паника и его обнаружат, или, хуже того, увидят, это сразу же станет известно Абдолле-хану, и он поймет, что его просто хотят обвести вокруг пальца. А этого допустить никак нельзя.

И он стал восстанавливать в памяти план расположения подвальных помещений посольства. Тот план, который они изучали с Али там, на плато Колорадо. Уйти можно было двумя путями — через кухню и через винный погреб. На кухне была канализация, в винном погребе — колодец ганатной системы. Кухня была рядом, в винный погреб нужно было идти через первый этаж.

Рэмбо задумался, но тут скрипнул засов, и дверь открылась.

— Считать будешь? — спросил знакомый голос, и раздался смех. Хоть бы сочинил что-нибудь новенькое, подумал Рэмбо. Так они и будут от охранника к охраннику передавать этот остроумный вопрос? Но новый страж шутки не принял.

— Крысы их до утра не сожрут? — спросил он озабоченно.

— Здесь нет крыс.

Крысы везде есть, назидательно заметил новый страж, и дверь захлопнулась.

Стало быть, четыре часа. Как быстро идет время, когда есть о чем подумать. Итак, канализация. Тегеран, наверное, единственный город в мире, где нет ни коллекторов, ни очистных сооружений. Вода и нечистоты пробивают себе подземный путь сами. Веками размывая галечник и глину, они частью фильтруются, частью уносятся дальше, чтобы, слившись с другими потоками, обрести силу и расширить свою подземную дорогу.

Можно бы, конечно, использовать этот путь, если б не было другого, который нравился Рэмбо больше: через ганаты. Это тоже иранское изобретение. Ганаты — незаменимая система водоснабжения в этой стране. Они представляют собой соединенные подземными галереями колодцы, перехватывающие потоки грунтовых вод. Один из таких колодцев был отмечен в винном погребе. Значит, придется идти через первый этаж.