Ремесло

5. С цитатой. Его можно использовать в тех редких случаях, когда есть какая-то особенно яркая или ценная цитата. «„Кто-то стрелял. Я не знаю, кто“, — вот все, что смог сказать главный редактор российской версии журнала Forbes Павел Хлебников, лежа в луже крови на тротуаре недалеко от редакционного офиса».

Это была доза теории, которую вы легко могли бы получить на любом специализированном сайте. Только, вероятно, где-то вы нашли бы четыре основных типа лидов, а где-то и все 12. Преподаватели журналистики любят выдавать студентам базовый набор информации, которая пойдет в новостной текст, чтобы те написали на этой основе как можно больше лидов разных типов. Хоть я и не учился нигде формально, но могу проделывать это упражнение на автопилоте. И не считаю его особенно полезным.

Взять, к примеру, лид Гордеева к его статье про Хлебникова (дополню его титулом и фамилией персонажа): «Главный редактор русской версии журнала Forbes Павел Хлебников часто засиживался на работе допоздна». С точки зрения классификации, это персонифицированный лид. Но думал ли об этом Гордеев, когда его писал?

Зная обстоятельства, при которых появился этот текст, могу точно сказать, что нет. Гордеев был в шоке и нетрезв. Ему было наплевать на теорию: он просто хотел поделиться тем, что видел.

Понятно, что здесь мы имеем дело с экстремальным случаем. Но, во-первых, в репортерской жизни они нередки. Во-вторых, хотя журналистика мало чем похожа на литературу, — это не творчество, а ремесленная деятельность со старыми, обкатанными канонами, — сочинение лида все же момент творчества. Выше я написал пять лидов про убийство Хлебникова; его смерть затронула меня лично: мы вместе работали. Однако я и тогда, девять лет назад, смог бы с закрытыми глазами написать такие пять лидов. Все они — чисто ремесленная продукция, без той искры божьей, которая отличает по-настоящему сильный лид.

В прошлом году газета The Guardian выбрала десять лучших первых строк в мировой художественной литературе. № 1 — из «Улисса»: «Сановитый, жирный Бык Маллиган возник из лестничного проема, неся в руках чашку с пеной, на которой накрест лежали зеркальце и бритва» (пер.: С. Хоружий, В. Хинкис).

Возможно, Джойс и литературоведов из британской ежедневки, и меня задавил своим многотонным авторитетом, но мне тоже кажется, что это блестящая фраза. Типологически это, видимо, описательный лид: Маллиган не главный герой, а его бритвенные принадлежности хоть и играют некую роль в дальнейшем рассказе, но не ключевую. Какая, впрочем, разница, как классифицировать это предложение, если оно настолько идеально начинает дублинскую одиссею, что многие помнят его наизусть? Правильный лид — это всегда немного озарение, на ожидание которого имеет смысл потратить полчаса даже в условиях самого жесткого цейтнота. Не придет — напишете, конечно, что сумеете. Глядишь, редактор еще минут 15 потратит — и его посетит муза, обошедшая вас стороной.

Маленькое упражнение по ходу дела: разыщите список The Guardian и посмотрите на эти первые предложения. Вот, скажем: «В этот день и речи не могло быть о прогулке» — Шарлотта Бронте, первая строчка «Джейн Эйр» — это хороший журнальный лид?

9. Кикер Достоевского

В теории нашего ремесла концовка — или кикер, как ее еще называют — описана гораздо хуже, чем лид. Много слов авторы учебников на нее не тратят.

Мелвин Мелчер, 28 лет преподававший в самой престижной американской школе журналистики, в Колумбийском университете, написал учебник под названием «News Reporting and Writing». В нем про кикер сказано только одно: это особый тип концовки, который представляет собой лид, оставленный напоследок.

Мелчер приводит яркий пример — начало и конец статьи Эдны Бьюкенен из The Miami Herald:

«Нехорошие дела происходят с мужьями вдовы Элкин.

Кто-то убил мужа № 4, Сесила Элкина, — ему, похоже, проломили голову сковородой, пока он смотрел по телевизору „Семейную ссору“.

Муж № 3, Сэмюэл Смилич, утонул в заросшем водорослями канале в округе Южный Дейд.

Муж № 2, Лоренс Майерс, пропал без вести…»

Ну и кикер:

«Неприятности у Маргарет Элкин начались из-за убийства четвертого мужа. Ее обвиняют в том, что она заказала убийство пасечнику. Процесс начнется 9 сентября».