Ремесло

Вполне возможно, что медийный рынок оказался сейчас в той фазе, когда новых проектов попросту не нужно. Существующие, уже набравшие аудиторию, должны научиться брать за доступ к контенту больше денег, чем получают за рекламу. Так уже делают по-настоящему мощные ремесленные организации вроде FT и The New York Times, обладающие долгой традицией, огромным журналистстким штатом и обремененные многочисленными строгими правилами. Здесь из крупных проектов выживут только ближайшие аналоги этих организаций — да и то лишь если всерьез озаботятся механикой продажи, сделают ее понятной и логичной, как у FT.

Возвращение нашего цеха к исконной модели — продал газету, получил гадзетту — проходит болезненно, но это здоровое явление. Журналист, чья продукция придётся за деньги читателю, скорее будет испытывать гордость за свою работу, чем раб рекламной лампы.

18. Дело хозяйское

В первой главе этой книги я уже вспоминал, как замминистра связи Алексей Волин вдруг решил резать правду-матку перед полным залом журфаковских преподавателей: объяснил, например, что никакой миссии у журналиста нет, хватит, мол, этих мерехлюндий. «Молодые журналисты должны знать, что они будут писать о том, что им скажет владелец, то есть хозяин», — заявил Волин среди прочего.

Я хочу сразу успокоить молодых журналистов: не обязательно. Писать придется более или менее то, что скажет главный редактор. На роли главреда мы еще остановимся в следующих главах. А сейчас речь пойдет о взаимоотношениях главреда с собственником.

С формальной точки зрения тут все просто. В российском Законе о СМИ есть статья 18 «Статус учредителя», и в ней говорится: «Учредитель не вправе вмешиваться в деятельность средства массовой информации, за исключением случаев, предусмотренных настоящим Законом, уставом редакции, договором между учредителем и редакцией (главным редактором)». Законом, по сути, никакие такие случаи не предусмотрены, уставы редакций — обычно типовые документы, используемые только при регистрации СМИ, — тоже обычно не дают учредителю, то есть владельцу, права вмешиваться в контент. Да и в бумажных договорах с главредами ничего подобного никогда не прописывают.

Но у закона, кроме буквы, есть дух, и устные, «понятийные» договоренности между главредом и владельцем обычно и определяют, придется ли журналистам, молодым и не очень, «писать о том, что им скажет хозяин».

Однажды, уже в эпоху густого путинско-медведевского застоя, я собеседовался на должность главного редактора одного довольно крупного интернет-ресурса. С издателем мы довольно быстро нашли общий язык, осталось поговорить с владельцем. Человек он был известный и богатый; я никогда до тех пор не видал его «живьем» и, как это часто бывает с такими людьми, при встрече сразу проникся к нему симпатией. Говорил он прямо, по делу, хорошо понимал, что ему нужно, не был заносчив. В мягкой, но деловой манере объяснил, что некоторые темы будут запретными, а другие должны до публикации обсуждаться с ним или издателем. «У меня большой бизнес, в нем работает несколько десятков тысяч человек, — сказал он. — Страна у нас такая, что всякое может быть, и рисковать этими людьми я не могу». В чем-то я понимал его логику, — того, что случилось со многими людьми Ходорковского во время разгрома ЮКОСа, этот человек своим не желал. Но за мной не стояли десятки тысяч работников, и я спросил, как быть с журналистской независимостью. С необходимостью, так сказать, беречь честь с молоду.

— А у меня, — сказал мой собеседник спокойно, — целки нет. Я единоросс.

Я благодарен этому владельцу СМИ не за офер, от которого пришлось отказаться, а за то, что он честно рассказал об ограничениях, существовавших — и поныне существующих — в его организации. Нарваться на собственника, который такие вещи скрывает, — худшее, что может случиться.

Нанимаясь куда-то главным редактором, нужно максимально четко договориться с собственником «на берегу» — не только о деньгах, то есть о зарплате и о редакционном бюджете, но и об ожиданиях владельца от главреда и продукта. Если придется идти на какие-то компромиссы, надо обдумать их заранее, чтобы они не стали сюрпризом.

Я работал главредом или редакционным директором в восьми проектах, у которых были очень разные владельцы — от потерявшего большую часть состояния банкира до крупной транснациональной корпорации. Вот типология владельцев и их уполномоченных представителей, которая сложилась у меня в голове по результатам многолетнего общения с этими людьми. Список привожу в порядке убывания вредности. Вы заметите, что в нем нет такого мощного работодателя, как государство. Это потому что, как я уже писал в предыдущей главе, оно вообще никуда не годится как владелец СМИ: ведь оно заинтересовано в распространении не информации, а пропаганды. На мой взгляд, журналисты, работающие в госструктурах, — вне ремесла, как и пиарщики, но я надеюсь, что лучшие из них когда-нибудь вернутся в цех.

Итак: