Ремесло

Мы уединились, чтобы все обсудить. Джон и Гриша вели себя миролюбиво. Я был неотвратимым злом, той данью, которую гений вынужден платить современному обществу.

С нами заключили договор. Я., взял экземпляр сценария, чтобы дома его переписать.

На прощание грузины сказали:

- Мы по своим убеждениям джасис-сс-с...

- Кто? - не понял я.

- Джасис-сс-с...

Я растерялся: "Джазисты, что ли?.. "

- Кто? - еще раз спрашиваю.

- Джойсисты, последователи Джойса, - объяснил сообразительный Володин.

Вот уж не подумал бы, читая сценарии. Начинался он так:

"Большой вагон. Сидит Гурам. Билета нет... "

Неделю я переписывал сценарий. В моей редакции он назывался:

"Ослик должен быть худым".

Первые кадры были такие. С нарастающим шумом мчится поезд. Неожиданно замедляет ход. Тормозит.

Из окна высовывается машинист. Терпеливо ждет, В чем дело? Камера приближается. Через рельсы переползает майский жук...

Володин текст одобрил:

- Неплохо, - сказал он, - даже здорово!

Я встретился с грузинами. Они внимательно читали текст, передавая друг другу страницы.

Наконец Джон сказал:

- Хороший сценарий. Не хуже того, что был. Я посвящаю его тебе, Гриша!

- А я - тебе, Джон!

Мы отвезли сценарий на "Ленфильм". Через несколько дней позвонил Володин:

- Сергей, я вас жутко подвел. Непредвиденная история. Грузины оказались самозванцами, мошенниками. То есть, они действительно члены ЦК комсомола. Но все остальное - липа. Они не заканчивали сценарных курсов. У них фальшивые справки, дипломы, предписания. А "Ленфильм" без особых предписаний короткометражек не снимает. Но деньги вы получите.

Я спросил:

- Грузины арестованы?

- Грузины пьют коньяк в буфете...

Денег я нс получил. Зашел к руководителю Второго творческого об'единения Дмитрию Молдавскому.

Начал ему объяснять, как и что, Молдавский рассеянно улыбался. Вдруг я заметил, что он меня рисует. И довольно похоже. Я понял, что разговаривать с ним бесполезно, и ушел.

Володин говорил потом:

- Знаете, я все понимаю. То, что эти жулики в ЦК, - понимаю. То, что бездарные, - понимаю. То, что у них фальшивые бумаги, - понимаю. То, что "Ленфильм" вам не заплатил, - понимаю. Я одного понять не в силах. Одно мне кажется совершенно непонятным! То, что эти мошенники осмелились не угостить вас коньяком!..

А я вдруг подумал - надо уезжать из Ленинграда...

ВЕРТИКАЛЬНЫЙ ГОРОД

Таллинн называют искусственным, кукольным, бутафорским. Я жил там и знаю, что все это настоящее.

Значит, для Таллинна естественно быть чуточку искусственным...

Эстонскую культуру называют внешней. Что ж, и на том спасибо. А ругают внешнюю культуру, я думаю, именно потому, что ее так заметно нс хватает гостям эстонской столицы.

В Эстонии - нарядные дети. В Эстонии нет бездомных собак.

В Эстонии можно увидеть такелажников, пьющих шерри-бренди из крошечных рюмок...

Почему я отправился именно в Таллинн? Почему не в Москву? Почему не в Киев, где у меня есть влиятельные друзья?..

Разумные мотивы отсутствовали. Была попутная машина.

Дела мои зашли в тупик. Долги, семейные неурядицы, чувство безнадежности.

Мы выехали около часу дня. Двадцать шесть рублей в кармане, журналистское удостоверение, авторучка.

В портфеле - смена белья, Знакомых у меня в Таллинне не было. Было два телефона, кем-то небрежно продиктованных...

Мы приехали вечером. Телефонный звонок. Первая удача - есть где остановиться.

Наутро я уже сидел в кабинете заместителя редактора "Молодежи Эстонии", Начал печататься как внештатный автор. Зачем работал ответственным секретарем в портовой многотиражке. Еще через месяц пригласили в отдел информации "Советской Эстонии".

Материальное и гражданское положение несколько стабилизировалось. Я зарабатывал около трехсот рублей в месяц. Обучился выпивать по-западному:

лимон, маслин, жалкие наперстки...

Гонорарная касса работала ежедневно. Напечатался - и в тот же день получай.

Но и тут я опоздал. (Злополучный шапочный разбор. )

Эстонские привилегии шли на убыль. Началось с мелочей. Пропала ветчина из магазинов. Затем ввели четыре гонорарных дня. В баре Дома печати запретили торговать коньяком. Кроме этих частностей были также другие, идеологические перемены. Однако не будем забегать вперед...

СОЛО НА УНДЕРВУДЕ

Это было в Таллинне. Захожу в магазин.

Хочу купить застежку-молнию, спрашиваю.

"Молнии есть? "

"Нет".

"А где ближайший магазин, в которое они продаются? "

Продавец ответил:

"Хельсинки... "

У меня появились друзья среди таллиннской интеллигенции. Журналисты, филологи, молодые ученые.

Я давал им свои рассказы. Город маленький, все друг друга знают, слухи распространяются быстро.

Мне сообщили, что в издательстве ждут, когда я представлю рукопись. Я отобрал шестнадцать самых безобидных рассказов и пошел в издательство.

Редактор Эльвира Кураева встретила меня чрезвычайно приветливо.

Через несколько дней звонит - очень понравилось.

Даем на рецензию в Тартуский университет.

- А можно самому Лотману?

- Вообще-то можно. Юрий Михайлович с удовольствием напишет рецензию, Только я не советую.