Ремесло древней Руси

Иллюстративный материал, который необходимо причислить также к вещественным источникам, различен по имеющимся в нем бытовым чертам. Иконопись XI–XV вв. (включая сюда и фрески) дает их очень мало; книжная миниатюра значительно богаче по содержанию, но сохранившиеся экземпляры относятся к XIV и XV вв. Только анализ их прототипов позволяет использовать их для начала XIII в. (миниатюры жития Бориса и Глеба и часть миниатюр Радзивилловской летописи). Стоящие на грани между письменными и вещественными источниками эпиграфические материалы (обычно игнорируемые историками) дают нередко ценнейшие страницы истории ремесла; к сожалению, они немногочисленны. По столетиям они распределяются более или менее равномерно с XI по XV в., но связаны исключительно с городским ремеслом.

Работа над древнерусским ремеслом X–XV вв. неоднократно требовала обращения к этнографическим данным XIX–XX вв. Техника кустарных мастерских помогла расшифровать те или иные археологические детали, объяснить назначение находимых при раскопках инструментов и даже позволила поставить определенные задачи в процессе раскопок древних ремесленных мастерских. В некоторых случаях оказалось необходимым привлечение материалов о социальной организации кустарной промышленности (напр., для сябринного владения гончарным горном). Существенным разделом этнографических материалов является словарный запас русского, украинского, белорусского и других славянских языков, восполняющий и комментирующий древнерусскую терминологию. Иногда для полноты обрисовки идеологии древних ремесленников приходилось привлекать поверья и легенды, связанные с тем или иным производством (напр., легенды о кузнецах-богатырях). В этом же плане именно как этнографический материал привлечены и былины.

Приведенный перечень разнообразных источников свидетельствует о неравномерности в распределении их по векам и по областям. Письменные источники возрастают по мере приближения к современности, а вещественные, наоборот, постепенно иссякают. Домонгольская Русь и именно домонгольский город находятся в наиболее благоприятном положении в смысле количества основных материалов. Арсенал письменных источников потребовал критического пересмотра специальной терминологии и частных вопросов. Обильный же археологический материал, служивший зачастую основным фондом сведений о ремесле, требовал особого источниковедческого разбора и специально разработанной методики использования материала.

Одним из важнейших вопросов археологического источниковедения является датировка вещей и целых комплексов. Датировка отдельных древних вещей может быть точна только в исключительных случаях (наличие надписи, записи в летописи). Таких «счастливых» вещей очень немного, и все они принадлежат верхам городских мастеров-ювелиров; массовые материалы точной даты не имеют. Для установления относительной (взаимной) хронологии вещей удобнее всего погребальные комплексы. Иногда они сопровождаются монетами, но сближать время захоронения с датой, вычеканенной на монете, необходимо с большой осторожностью[66]: длительность хождения монет Средней Азии или Западной Европы, бытование монеты в качестве украшения, наконец, вероятность вторичного ее использования (напр. находчиком клада) — все это значительно увеличивает расстояние между выходом монеты и погребением ее в кургане. Находки монет, тем не менее, облегчают переход относительной хронологии вещей к абсолютной. Предварительным условием датировки археологических комплексов является типологическая классификация вещей, позволяющая перейти к установлению совместной встречаемости отдельных типов. Метод статистико-типологической обработки могильных комплексов был впервые применен П.П. Ефименко, назвавшим его «методом культурной стратиграфии»[67].

А.В. Арциховский в работе над курганными комплексами Средней России сочетал строгий типологический метод с корреляционным, применяемым в естественных науках. Это позволило ему разбить все вещи на 3 стадии, приблизительно соответствующие XII, XIII и XIV вв.[68]

Несравненно труднее поддается датировке материал городищ. Перепутанность слоев, позднейшие перекопы, легкость проникновения вещей в нижний слой — все это в сочетании с плохой фиксацией раскопок создает нередко большие трудности при хронологизации вещей из культурного слоя. Этим объясняется суммарная датировка большинства русских городищ, напр., XI–XIII вв.