Ремесло Государя

- Ни малейших, сударь! Берите, конечно, он мне симпатичен. Однако, от горулей тогда придется отказаться, иначе в пылу охоты они с цуцырем порвут их всех, прежде чем доберутся друг до друга... если я правильно понимаю повадки этого милого создания... Решено: с вашим Гвоздиком, с рогатинами - но! С мечами за спиною: вы мой гость, вы почти молодожен, вы посланник Его Величества, цуцырь здоров и зол... Я должен заботиться о вашей безопасности. Но зато, если повезет, добудем попутно пару нафов. Расплодились, твари.

- Боги! Как я мечтал отдохнуть на охоте. И вдруг! Это как в сказке!

Маркиза Тури поочередно смотрела то на одного рыцаря, то на другого, даже и не пытаясь скрыть сожалеющей улыбки.

- Что с тобой дорогая? Что ты на нас так смотришь, как будто мы стянувшие столовое золото домовые?

- Нет, ничего. Просто я подумала... Когда великие боги, на заре времен, создавали мужчину, они совершенно не позаботились о том, чтобы напитать разнообразием его чаяния и помыслы, уделив основное внимание крепости рук, ног и спины. Или, уж совсем кратко: все мужчины одинаковы... А я так надеялась, что мне дадут угостить нашего юного князя мирной и красивой птериной охотой...

- Но я к вашим услугам, сударыня, вам стоит только пожелать...

- Ну уж... Кто я такая, чтобы встревать между двумя сударями, исполненными благородного охотничьего пыла, и их цуцырем... Пойду, прикажу собрать вам походный обед, если, конечно, вы не вздумаете зажарить добычу на углях...

- Ого, мой друг! Вот ты чего нам возжелала, чтобы мы цуцыря ели? Демоны несъедобны!

- Да знаю уж. Мой дорогой, ты не против вареньица на сладкое? Есть еще старые запасы, и до нового урожая близко, но только, чур, вишневое - птерчику... Ох! - Маркиза внезапно перешла на испуганный шёпот:

- Боги... Хогги, Докари...

Мужчины оглянулись туда, куда показывал дрожащий пальчик маркизы..

Это было удивительное зрелище: его сиятельство, маленький маркиз Веттори, постепенно освоился с пространством вокруг грозного охи-охи и подполз к нему вплотную. Гвоздик лежал на боку, весь якобы недовольный: клыки в палец выпущены наружу, когти выпрыгивают из подушечек лап и прячутся, чтобы тотчас снова выпрыгнуть, в опасной близости от ребенка... Мамки и няньки - белы от ужаса и боятся даже пискнуть, к тому же они в почтительном отдалении от господского стола... Однако, юный князь Та Микол поспешил успокоить родителей:

- Не волнуйтесь, ради всех богов... Гвоздик необычайно тонко чувствует мое настроение, состояние... А я чувствую его. Он очень хорошо знает, что я испытываю по отношению к вам, к его сиятельству... Слово дворянина: он не причинит ему вреда.

Родители успокоились. И все-таки это смотрелось странно: маленький маркиз сидел перед охи-охи, широко расставив пухлые голые ножки и для верности укрепившись в пол правою рукой, а левою терпеливо, раз за разом, пытался схватиться за хвост этого чудовища. Хвост же его, как это и положено у охи-охи, заканчивался маленькой 'сторожевою' головой, точным подобием большой. Маленькая голова скалилась, пищала, думая, что рычит, вроде как нападала на ребенка, раскачиваясь перед самым носом, но в самый последний миг хвост отдергивался и пальчики его сиятельства захватывали пустоту.

- Удивительно! Они понимают друг друга, они играют! И все-таки, дорогие судари, его сиятельству пора баиньки. Вам на охоту, а ему в кроватку.

- Да! Что-то мы засиделись тут! Докари, вы готовы?

- Да, сударь.

- Просто Хоггроги. Тогда к конюшням, там переоденемся - и вперед!

- Вперед! Ишь, Черника, не притворяйся, хитрюга, ты даже не вспотела! Керси, вы не устали?

- С чего бы, сударь Докари? Такие переходы - для меня с детства забава!

- И отлично. Дальше по тракту очень хороший постоялый двор. Там мы и поужинаем, и переночуем.

Для двух юных всадников, одна и та же дорога - из удела в столицу - воспринималась совершенно по-разному: для князя Докари это было возвращение домой по привычному пути и предвкушение собственной свадьбы, а для дворянина Керси, оруженосца его светлости маркиза Короны, это было волнующее приключение, первая самостоятельная поездка в столицу, не в составе многочисленной свиты при его светлости, а вдвоем, на равных со знатным спутником, рыцарем и князем.

Дело в том, что пажи его светлости, Керси и Лери, достигли шестнадцати лет, то есть, год прошел от их совершеннолетия, и они вышли из пажеского возраста. Однако оба они очень хорошо проявили себя в зимней войне и в весенних походах, поэтому оба были удостоены звания оруженосцев. Но при этом Керси умудрился захватить вражеское знамя, первым обнаружить крупную засаду, без единой царапины выпутываться из любой мечевой кутерьмы... И однажды, на поле боя, его светлость проревел во весь голос: достоин в рыцари!

Это было признание! Это было желаннее для Керси, чем любой дар небес!!!