Ремесло Теней. Призма тишины

Тварюшка еще трепыхалась в ладонях Гомсы, но было понятно, что это ненадолго. Какая бы сила ни позволила ей пережить смерть носителя, долго без него она явно не могла. Когда труп старика обрушился обратно на ковер, крохотное создание, обитавшее внутри него, тоже испустило дух.

– Не вздумай трогать!

Я очнулся от этого оклика и с удивлением понял, что потянулся к окровавленной тварюшке, как будто и впрямь намеревался ее взять, вот прям так, голыми руками. Это насторожило. Как новорожденный всегда тянется к груди матери, так и лейры никогда не упускают возможности сделать что-то с помощью Теней. Взгляд мой упал на ладонь. Она дрожала. А место ожога, который я получил на борту Обсерватории, снова начало подергивать. Как если бы оно реагировало на создание, погибшее только что.

– Чем скорее мы уберемся отсюда, тем лучше, – сказал я твердо и, не оглядываясь, вышел вслед за Эйтн на улицу.

Глава 7 Сквозь призму

– Ты в порядке?

Я не хотел врать, но правда казалась чересчур запутанной, даже для меня, так что проще было отмахнуться.

– В полном. Давай сюда эту голову. – Порывшись за пазухой, я вытащил мягкую серую сумку, которую прихватил с «Мантии», и протянул руку за останками Кукольницы. Эйтн не упорствовала и отдала их мне.

Пока я прятал штуковину, леди Аверре тихо заметила:

– По виду не скажешь.

– Да и ладно. – Я закинул сумку на плечо и рассеянно почесал ладонь о ладонь. Ожог снова зудел, но недостаточно сильно, чтобы делать из этого трагедию.

Эйтн прищурилась, но промолчала. Тем лучше. Мы, не сговариваясь, стремительно зашагали вверх по улице, как будто вслед за нами уже неслась целая рать, и все же о будущем пункте назначения даже не условились. Логика требовала вернуться в доки и покинуть станцию как можно скорее, а интуиция возражала. Если охрана Томеи сумела отследить нас до самого дома роботессы, то на корабль нам лучше не соваться, а попытаться вместо этого отыскать другой способ убраться со станции.

Понятное дело, новая проблема настроения никому из нас не улучшила.

– Какая сука нас сдала?! – прорычал я, сворачивая в менее людный переулок, как грибами усеянный закусочными под открытым небом. Кто-то из гостей за столиком поперхнулся кессом, пара-тройка с неодобрением покосились в нашу сторону, но большинство разумно предпочли сделать вид, будто ничего не услышали.

– Тебя только это волнует?

В вопросе Эйтн имелся смысл. Окровавленная дрянь, выбиравшаяся изо рта мертвого портакианца, до сих пор маячила перед глазами. Вид ее крошечного тельца, тщетно сучащего тоненькими конечностями в попытке выторговать себе еще хоть минуту жизни, провоцировал не только желание проблеваться, но и целый сонм вопросов, круживших в голове и рождавших теории одна бредовее другой.

– О том, что мы увидели, я вообще не знаю, что думать, – бросил я на ходу, испытывая вполне закономерное желание убраться подальше от посторонних глаз. Внимание привлек вход в тенистую аллею, высаженную из декоративных паатов, видно, для придания этой части улицы большей экзотичности. Тонкие витые стволы, перемежавшиеся вырезанными из белого камня скульптурами, тянулись к недосягаемому потолку, создавая густой и пестрой листвой естественный шатер, куда почти не заглядывал фонарный свет. В самых темных уголках журчали фонтаны, окруженные скамейками и хихикающими парочками. Лучшего места, чтобы не спеша обдумать следующий шаг, учитывая обстоятельства, сложно было придумать. Схватив Эйтн за руку, я утянул ее в спасительную полутьму.

Леди не возражала, а если б даже и решилась, сомневаюсь, что я бы обратил на это внимание. И причин у того имелось всего две. Первая и самая очевидная: склизкая тварь из трупа и скорая погоня Беоссара. Вторая выглядела сложнее и представляла собой мешанину необъяснимых предчувствий с тревожностью, тем становившейся все более назойливой, чем сильнее зудела рука.

– И все же подумать есть о чем, – сказала Эйтн, спустя несколько минут молчания.

Я почти позабыл, к чему были эти слова. Замер, обернулся.

Она стояла достаточно близко, чтобы даже созданная паатами полутень не мешала видеть ее красоту. Жгучее желание поцеловать ее всплыло из неведомых глубин. Просто захотелось и все тут. И пускай я был еще тем потворщиком собственным прихотям, нарушить более-менее устоявшиеся отношения не рискнул. Да и времени оставалось гокки наплакал.

Последняя мысль вызвала смешок.

– Над чем смеешься?

Я заглянул в золотисто-карие глаза Эйтн, но на вопрос не ответил. Ощущение, что что-то тут не так, не проходило, однако обличить тревогу в слова все не получалось. Оставалось лишь улыбаться идиотом. И надеяться, что леди Аверре поймет, что к чему.

Она, кажется, собиралась что-то сказать, но тут потревоженная птица отчаянно метнулась через гущу листвы, и загадочный блеск в глазах Эйтн угас.

Я, сообразив, что момент упущен, спросил:

– Как будем выбираться?

Эйтн помолчала. Подняв взгляд к лиственному куполу, низко нависавшему над нами, она жестко сказала: