Реми

В МАЙАМИ

На следующий день мы сидим в хвосте самолета, держа плееры в руках, я жадно поглощаю ее глазами, а она беззастенчиво рассматривает меня в ответ.

— Включи для меня песню, — говорю я ей.

Прошлая ночь была откровением. Возможно, она более готова принять меня, чем я думал раньше. Черт, я не могу даже подумать об этом без того, чтобы внутри не взрывались гормоны. Когда она наклоняет голову, чтобы выбрать песню, я хочу откинуть назад ее волосы и взять ее рот, и сказать ей этим поцелуем, что она будет моей.

Я ставлю ей «High on You» в исполнении «Survivor» и с нетерпением жажду узнать, что она включит мне сейчас. Еще одну девчачью песню? Ту, которая будет дразнить меня намеками, что ей неплохо и без мужчины?

Я протягиваю ей свой плеер, забирая ее, надеваю наушники и слушаю то, что она выбрала

— «Any Way You Want It» от «Journey».

У меня на губах появляется довольная улыбка, но, черт побери, слова песни возбуждают меня. Я смотрю ей в глаза, потом рассматриваю ее розовый зефирный ротик.

Она говорит мне, что я могу получить все, что захочу?

Включая этот, мать его, прекрасный рот?

Что насчет этих шикарных грудей? Этих ног, обвивающих меня?

Наблюдая за тем, как я слушаю, она беспокойно облизывает губы, и желание накрывает меня с такой силой, что мой член твердеет и пульсирует, становясь тяжелым, как свинец.

Она что-то говорит, затем смеется, но в моих ушах играет музыка, и я понятия не имею, о чем она говорит или с кем. Я наклоняю голову ближе. Я не привык к играм в намеки. Мне нужно знать, означает ли это то, что я думаю. Что я хочу, чтобы это значило. Моя сила воли рассыпается на куски столь мелкие, что мне даже не верится, что я в состоянии сидеть здесь, не затащив ее к себе на колени, не запустив пальцы в ее волосы, не прикасаясь своим языком к ее. Но от слов этой песни мой внутренний лев зарычал, и я начинаю сомневаться, что смогу удержать его.

— Включи мне еще одну, — требую я.

Она колеблется, ее лицо краснеет, а глаза блестят, и я слежу за своими руками, как никогда прежде, за ладонями, за своими пальцами и местами на ней, где я хочу, чтобы они были. Тогда она включает мне песню, в которой женщина умоляет заняться с ней любовью.

Пока песня звучит, в своей голове я занимаюсь любовью с Брук. Я двигаюсь на ней, внутри нее у себя в голове. Она прижимает меня руками, я впиваюсь в ее губы и усаживаю ее на себя сверху, она движется вместе со мной, открывая рот, когда я облизываю ее губы, ее язык.

Теперь я пододвигаюсь ближе и наклоняю голову к ней, а она отодвигается на сидение, и будто слишком встревожена, а пульс на ее горле бешено колотится. Нет, маленькая петарда, иди-ка сюда ко мне. Не отступай сейчас. 

Скользя рукой вокруг ее худенькой талии, я пододвигаю ее ближе, затем прижимаюсь губами к ее уху. Мой член пульсирует в джинсах. Сердце бьется внутри грудной клетки, отдаваясь пульсацией в паху. Я отклоняюсь и включаю ей «Iris», затем я стягиваю с нас наушники и прижимаюсь, чтобы вновь поцеловать ее ухо.

— Ты хочешь меня? — спрашиваю я ее, и мой голос гулкий от желания.

Она кивает в ответ, и я теряю контроль. Я сжимаю руки на ее бедрах, притягивая ее к себе. Боже, она хочет меня. Я знал, что это так. Я знал. Что-то в моем мозгу щелкает, и я вдыхаю аромат ее шеи, где запах всегда такой сладкий. Сегодня ночью я сделаю ее своей.

Внезапно, меня больше ничего не останавливает.

Ничего.

На хрен меня темного.

На хрен все, кроме Брук.

Мой голод — бушующий монстр, я подергиваю ее мочку уха зубами, облизываю ее ушную раковину, с удовольствием занимаясь любовью языком с этим маленьким ушком. Кровь ускоряется во мне, горячая и опьяняющая. Я не могу перестать пробовать ее и обнюхивать. Она все еще неподвижно сидит на своем месте, рядом, почти подо мной, и я могу чувствовать, как она вздрагивает каждый раз, когда я прикасаюсь губами к ее коже. Все, о чем я могу думать, это песня, которую она мне включила... что в ней говорилось... я могу получить все, что захочу, как захочу, и она хочет, чтобы я занялся с ней любовью. Она моя. Я собираюсь взять и овладеть всем, что она мне даст. Я не стану больше удерживать ее. Не стану удерживать себя.

Мы приезжаем в отель, и я вписываю ее в двухспальный президентский люкс.

— Ты уверен насчет этого? — спрашивает Пит.

Я киваю и смотрю на Брук, и она немного шире открывает глаза, когда я протягиваю ей ключ-карту от своего номера.

Я глажу ее руку пальцем, а она пристально смотрит на меня, как бы спрашивая. Я смотрю в ответ и надеюсь, что она читает меня, желая, чтобы она знала, что я хочу сделать этой ночью. Если она не готова, я, блин, надеюсь, что она скажет об этом сейчас.

Но она не говорит. Она забирает ключ и улыбается, светящейся, скромной улыбкой, гладя мой палец в ответ своим. Это, вот это, точно не было случайным. Ни то, как она улыбается, ни то, как касается меня, или смотрит на меня взглядом «давай-же-сделай-это», заставляющим меня пылать от желания.