Рена и таинственный чародей

— Тогда я был тощим девятилетним коротышкой, который обожал показать, как много он уже знает. Коннор тоже был новеньким в нашем классе. Но он нисколько не задавался и умел ладить со всеми. И в этой истории мог бы остаться в стороне, как и все остальные. Когда Реник стал ко мне цепляться, никто не хотел с ним связываться. Одни его боялись. Другие не очень-то любили меня. Может быть, завидовали. Я был моложе всех, а преуспел гораздо больше них. — Тайрон смущенно улыбнулся. — Я никому не рассказывал о гадких выходках Реника. Остальные тоже помалкивали.

— Почему он тебя так сильно ненавидел? Только потому, что ты больше знал?

— Я уже мог создавать иллюзии живых существ и предметов. А Реник требовал, чтобы я обучил его всем этим штукам, как он говорил. Коннор, все видели, стал на мою защиту. Он даже несколько ночей дежурил у дверей моей комнаты. А когда понял, что Реник не унимается, а становится все коварнее, Коннор пошел и все рассказал Галфриду.

— Разве учителя сами не замечали?

— Он нападал на меня, когда рядом никого из взрослых не было. И потом… — Тайрон смотрел мимо Рены, куда-то в пространство. — Думаю, они надеялись его исправить. Давали время одуматься. Но Реник был ужасно подлым и без конца врал. Из таких получаются злые колдуны, если дать им в руки настоящее волшебство. Поэтому его выкинули из Школы. Поговаривали, будто он стал подмастерьем в каменоломнях. Надеюсь, ему на голову свалился хороший валун и выбил всю гнусность и коварство, — вдруг жестко добавил Тайрон.

— Ты знаешь, — медленно произнесла Рена, — прежде мне встречались всякие люди. Задиры, насмешники, злые обидчики. Были и хорошие… Но здесь, мне казалось, плохих не бывает.

Тайрон криво улыбнулся.

— Такие есть всюду. Но никто из старших чародеев не желает приложить руку к воспитанию злого колдуна. Именно поэтому вам, начинающим, втолковывают законы и правила и только после этого позволяют выучить первое настоящее заклинание. Старшие чародеи за это время узнают о вас больше, чем вы о законах волшебства… За вами наблюдают, вас изучают.

— А..! а экзамен? Ты думаешь, я его сдала?

Тайрон засмеялся.

— Да ты справилась не хуже, чем любой из нас… может быть, и лучше.

— Жаль, что Коннору не позволено больше учиться в Школе и изучать волшебство, — задумчиво проговорила Рена. — Он хоть и шутит, но, по-моему, очень расстроен.

Тайрон рассудительно кивнул.

— Я знаю, — вздохнул он. — И все же, думаю, мы…

Он не успел договорить, как дверь открылась и вошел низенький лысеющий человечек. Голова его, опушенная венчиком серебряных волос и легким облачком бороды, была похожа на облетающий одуванчик.

— Мэтр Галфрид! — встревожилась Рена.

Обычно лицо Королевского чародея освещала приветливая улыбка. На этот раз он был серьезен.

— Рена, ты узнаешь этот почерк? — Он протянул неровно сложенный листок бумаги с высовывающимися хвостиками фраз.

Слов Рена разобрать не могла, но вытянутые, с характерным наклоном прописные буквы и заглавные с красивым росчерком она сразу узнала.

— Это писал Коннор, — быстро ответила она. — Э-э-э… принц Коннор.

— Ты уверена? — строго спросил мэтр Галфрид.

— Сегодня утром мне… я получила стишок, написанный тем же почерком и подписанный Коннором, — тихо сказала Рена.

— Стишок? — Брови мэтра Галфрида поползли вверх. — А можно увидеть это послание?

— Да. Я взяла его с собой на экзамен. На всякий случай… для поддержки. — Рена вынула из кармана письмо Коннора и протянула его чародею.

Мэтр с едва заметной улыбкой долго читал стихи, но когда возвращал письмо Рене, был снова серьезен.

— Может быть, взглянешь на это? — Он развернул принесенный листок бумаги.

Рена прочла:

«Пришло время, когда вы, глупцы, узнаете, что может творить настоящее колдовство. Вам вместе с вашей драгоценной Школой не устоять перед этой силой».

Рена остолбенела. Она оторвалась от записки и вопросительно взглянула на мэтра Галфрида.

— Я нашел это на своем столе сразу после того, как ты и мэтр Фальстан исчезли, — продолжал чародей. — Как раз в то же время схватили Коннора, обвинив его в том, что он избил своего кузена.

Рена уронила листок бумаги на пол.

— Я просто не верю этому! — воскликнула она.

Галфрид поднял вверх палец.

— Погоди, — остановил он Рену. — Пока никаких выводов. Только наблюдения. Тайрон, что ты скажешь?

Тайрон наклонился и поднял листок бумаги, потом попросил записку Коннора со стихами. Он долго и сосредоточенно заглядывал и сравнивал написанное.

— Не могу сказать точно, — смущенно произнес он, — но здесь явно что-то не так. Может быть, я слишком расстроен, чтобы понять…

— Но ты верно почувствовал, — мягко улыбнулся мэтр Галфрид. — Не зря мы вколачивали в вас правило, что спокойный и ясный ум необходим как раз в минуту опасности и растерянности. — Он дотронулся до клочка бумаги с написанными на ней угрожающими строчками. — Прислушайся к себе.

Тайрон, нахмурясь, вглядывался в листок. Он словно ушел в себя. Вдруг глаза его испуганно расширились. Он молча протянул бумагу Рене. Девочка недоуменно взглянула на листок, понюхала, потерла его пальцами.

— Не так… почувствуй, — сказал Тайрон.