Ренегат

— Ваше сиятельство… — пробормотал я и потянулся за клюкой, но вице-канцлер остановил меня небрежным взмахом руки.

— Не вставайте, магистр! — разрешил он и замолчал, небрежно похлопывая по ладони лайковыми перчатками. Взгляд беспокойных глаз обежал кабинет и остановился на мне.

— Та-а-ак! — протянул вице-канцлер и повторил: — Так…

Черный, с серебряными пуговицами и золотым шитьем камзол выглядел мятым, сорочка — несвежей, а высокие сапоги пестрели брызгами дорожной грязи. Обычно вон Бальгон не позволял себе появляться на публике в подобном виде, и ничего хорошего его теперешняя небрежность в одежде мне не сулила.

Захотелось поежиться, но я переборол мимолетную слабость и даже умудрился выдавить из себя:

— Что привело сюда ваше сиятельство?

— Что меня сюда привело? — возмутился Герберт. — И вы еще спрашиваете об этом, магистр? Вам ли не знать!

— Но…

— Вам было поручено весьма деликатное расследование, не терпящее огласки, а что устроили вы? Какой-то дурацкий балаган с орлянкой и шлюхами! — Вице-канцлер зло глянул на меня и счел нужным смягчить высказывание: — Это образное выражение, но вы и в самом деле подставили комиссию под удар. Епископ Вим крайне важен для нас, в будущем у него есть все шансы стать курфюрстом. А вы все испортили! Всем теперь известно, что вы из Вселенской комиссии! Абсолютно всем!

Я облизнул пересохшие губы и спросил:

— Его преосвященство недоволен мной? Это он вызвал вас?

— Вызвал? — скривил губы в презрительной ухмылке Герберт вон Бальгон. — Я не девка по вызову! Мой приезд — внутреннее дело комиссии!

— Боюсь, я совсем ничего не понимаю, — признался я. — До Ренмеля путь неблизок…

Вице-канцлер вытянул из-за обшлага камзола надорванный конверт и кинул его мне на колени:

— Ознакомьтесь!

Я развернул послание и недоуменно нахмурился. Некто в весьма красочных выражениях расписывал мое беспринципное поведение, угрозы и похвальбы занимаемой должностью. В письме не было ни слова правды, но поразило даже не это. Поразил сам факт, что на гнусный поклеп успели среагировать в столице. Для этого отправить навет должны были сразу после моего приезда в Мархоф.

— Так вы здесь из-за подметного письма? — уточнил я, возвращая листок.

— Я изначально был против вашего назначения, мне и поручили разгребать наваленную вами кучу дерьма!

— Но это вздор! Бред сивой кобылы! Тут нет ни слова правды!

— Не важно! — отмахнулся вице-канцлер. — Так или иначе, вы проявили неосторожность и раскрыли свое инкогнито!

— Не было такого, ваше сиятельство! — разозлился я. — Я никому ничего не говорил! Да я, судя по всему, и к расследованию еще толком не приступил, когда была отправлена эта кляуза!

Герберт вон Бальгон задумчиво хмыкнул и пожал плечами:

— Возможно, Филипп, вы стали жертвой обстоятельств. У епископа много врагов, в канцелярии у них могут быть свои люди.

— Скорее, у них свои люди в комиссии! — фыркнул я. — Никак иначе мое прозвище всплыть не могло! Нигде в бумагах оно не упоминалось!

— Разве это такой уж секрет? Не могли сболтнуть лишнего ваши люди?

— Ренегат — не то прозвище, которым стоит гордиться. Я не говорил о нем никому.

Самого вице-канцлера за глаза называли Гепардом, и он не видел в этом ничего предосудительного, даже несмотря на слухи, что побывавшие в опочивальне Герберта сеньоры начинали вкладывать в это слово иной, отнюдь не самый лестный смысл. Так что вон Бальгон недоуменно нахмурился и спросил:

— А ваш слуга-сарцианин, он тоже не знал об этом прозвище?

Хорхе обладал потрясающим чутьем на чужие секреты и при этом умел держать язык за зубами; я и понятия не имел, о чем он знал наверняка, а о чем догадывался. Но промолчал вовсе не по этой причине, просто решил не сражаться с ветряными мельницами.

— Вот видите! — наставительно заметил Герберт, опустился в кресло напротив и потребовал: — Введите меня в курс дела!

Я поведал обо всем без утайки, умолчал лишь об интрижке с Эльзой и своих подозрениях на ее счет, да еще придержал на будущее информацию об отношениях племянника епископа с сеньоритой Розен. Ну и правду о живоглотах тоже раскрывать не стал; скормил, как и местным властям, сказку о нападении неизвестных в масках. Наврал с три короба, в общем.

Вон Бальгон выслушал меня, не перебивая, затем резким движением, будто разжавшаяся пружина, поднялся на ноги.

— Сейчас я еду на встречу с руководством университета. К моему возвращению извольте подготовить подробный письменный отчет!

Крутнувшись на пятках, он вышел из комнаты, а я позвал Уве и велел тащить писчую бумагу, перо и чернильницу. И принесло же на мою голову этого формалиста!

Вернулся Герберт вон Бальгон мрачнее тучи.

— Магистр! — вперил он в меня негодующий взгляд. — Вы не рассказали мне и половины!

Я постарался принять расслабленную позу и кисло улыбнулся:

— В самом деле?

— Ваше поведение — верх непрофессионализма! — продолжил яриться вице-канцлер, лицо его раскраснелось и пошло пятнами. — Публично оскорбить дочь влиятельного аристократа — как вам только в голову такое пришло, скажите на милость?