Ренегат

Смотрели на нас пассажиры безо всякой приязни; тесниться им никоим образом не хотелось.

И в таких условиях ехать до самого Стожьена? Увольте!

— Империал свободен, магистр, — заметил Хорхе. — Прокачусь наверху.

— На крыше поездка за полцены, — поспешно вставил кучер и вытер рукавом нос. — Всего три крейцера с человека за почтовую милю.

— А спереди? — указал я на отделение для состоятельных и благородных.

— Дюжина с человека. — Кучер оценивающе глянул на мой дорожный сундук и добавил: — Багаж бесплатно.

Я заколебался, не зная, как поступить: отправиться в путь на дилижансе или дождаться почтовой кареты? Простоять на холодном ветру еще невесть сколько времени или выехать в Стожьен на эдаком тихоходе, зато прямо сейчас?

Ангелы небесные! Ненавижу ждать!

Я поднял руку с четками, привычным движением намотал их на кисть и поцеловал золотой символ веры — звезду с семью волнистыми лучами.

— Закрепи сундук на крыше и лезь внутрь. Поедешь в общем отделении, — скрепя сердце, приказал я Ковану и достал кошель, но слуга покачал головой:

— На империале дешевле, магистр.

— Не по такому холоду, — отрезал я. — Лечить тебя потом дороже выйдет!

Хорхе пожал плечами и направился за моими пожитками, а кучер перестал загибать пальцы, высчитывая плату за проезд, и заорал на всю площадь:

— Гюнтер, бездельник! Помоги человеку!

— Бегу, дядя!

Форейтор бросился к Хорхе, и вдвоем они потащили сундук к дилижансу. Дальше Кован взгромоздил сундук на крышу и принялся закреплять его там веревками.

Кучер наконец покончил с расчетами и объявил:

— С вашей милости тридцать шесть крейцеров.

С учетом почтовых сборов при каждой смене лошадей поездка на карете обошлась бы даже дороже, и я распустил тесемки кошеля.

— Сколько времени займет дорога? — поинтересовался, выудив половину талера и пару грошей.

— Часа два, не больше, — ответил кучер, внимательно изучил серебряные монеты и расплылся в подобострастной улыбке. — Прошу!

Но тут встрепенулся бородатый охранник.

— Кинжал, — хрипло произнес он, заметив на моем поясе оружие.

— И что с того? — хмыкнул я, стянул с правой руки перчатку и продемонстрировал серебряный перстень с гербом Браненбургского университета. — Или бумаги показать?

Сомнение в грамотности собеседников прозвучало явственней некуда, и кучер быстро произнес:

— Не стоит, ваша милость. Забирайтесь, и тронемся!

Пальцы моментально занемели от холода, и это обстоятельство моего настроения отнюдь не улучшило, но до прямых оскорблений я все же опускаться не стал. А только распахнул дверцу, и сразу пошли прахом надежды на поездку в одиночестве. Место у дальней стенки оказалось занято худощавым сеньором, смуглым и темноволосым.

Как бы невзначай замешкавшись на верхней ступеньке, я окинул незнакомца быстрым взглядом. Было дворянину лет тридцать от роду, на худом лице с резкими высокими скулами и короткой черной бородкой выделялся крупный прямой нос. Волосы он стянул в косицу, в левом ухе посверкивала золотом серьга с крупным зеленым самоцветом. И глаза — тоже зеленые. Из-под распахнутого плаща проглядывала добротная ткань синего камзола, на шею был повязан теплый платок. Кожаный оружейный пояс оттягивала дага, а ножны с широкой и не слишком длинной скьявоной мой попутчик упер в пол и придерживал коленями. Левая рука лежала на сложной корзинчатой гарде.

— Сеньор… — Я коснулся кончиками пальцев шляпы, опустился на сиденье и устроил на коленях саквояж.

Кучер прикрыл дверцу, но темно из-за этого не стало: свет проникал через оконце с поднятой ставней в передней стенке.

Сосредоточенное лицо незнакомца дрогнуло, и он расплылся в обаятельной улыбке.

— Сильвио де ла Вега, к вашим услугам!

— Филипп вон Черен, лиценциат, — представился я, пытаясь распознать акцент собеседника.

Это оказалось непросто: говорил он на северо-имперском наречии столь бегло и чисто, что вполне мог сойти за местного уроженца. Но южанин — это точно; слишком характерная внешность.

Сильвио с интересом посмотрел на мой серебряный перстень и не удержался от вопроса:

— Великодушно простите мое любопытство, Филипп, но разве вы не изучаете тайные искусства? Я слышал обращение «магистр»…

— О! — улыбнулся я. — Путаница вполне объяснима. Помимо всего прочего, так обращаются и к лекторам факультета свободных искусств.

— Благодарю за пояснение, — принял мой ответ собеседник, запахнул наброшенный на плечи плащ с меховым подбоем и погрузился в собственные мысли.

Лошади тронулись, дилижанс качнуло, и я задвинул засов, дабы случайно не вывалиться наружу из-за некстати распахнувшейся дверцы. Дорога оставляла желать лучшего. Казалось, вся она состоит из колдобин, выбоин и луж. Впрочем, морозец прихватил грязь, поэтому экипаж шел свободно и не застревал, к тому же, в отличие от жестких лавок общего отделения, наши сиденья были мягкими, с обтянутыми кожей войлочными подушками. Трясло не так уж и сильно.

— Путешествуете по делам, магистр? — обратился ко мне Сильвио со свойственной выходцам с юга непосредственностью.