Ренегат

– Что же, так и бросим на съедение? Уксус ведь скоро выветрится.

– А тебе не по хрен, кто этого козла жрать будет? Или черви предпочтительнее грибников?

– Ладно, – прервал «философскую» беседу Стас, – хватит разглагольствовать, идти пора.

Небо над лесом совсем потемнело, и двигаться приходилось почти на ощупь. Во главе сократившегося до прежних размеров отряда бесшумной тенью скользил Коллекционер, позади, ломая ветки и чертыхаясь, шагали Стас с Сатурном, больше озабоченные тем, как бы не намотать кишки на сук, чем возможной встречей с грибниками или еще с кем похуже.

– Заррраза! Ненавижу деревья, – рычал великан, сдирая с исцарапанной физиономии липкую паутину. – Сжечь бы их все к черту. И почему здесь не как за Окой?

– Любишь пустыню? – поинтересовался Стас.

– Теперь люблю.

– Зря ты так. В лесу летним днем куда лучше. Птицы поют, смолой пахнет, мох под ногами, мягкий, как перина, кузнечики… Ай, блядь! Кузнечики стрекочут, мать их за ногу. Красота. А в пустоши что? Пылища да земля голая до горизонта.

– Не трави душу.

– Впереди третий овраг, – сообщил Коллекционер ведомым.

– Хорошо, – кивнул Стас. – Мы почти на месте. Хм… Что за вонь? – Он остановился и взглянул на замершего в нерешительности Сатурна.

– Кажется, я куда-то не туда наступил, – пробурчал великан, разглядывая поглотившую ботинок жижу.

– Вляпался-таки, – с нотками презрения в голосе проскрипел охотник. – Совсем нюха нет. Как эту трупную вонищу можно не почуять?

Сатурн в омерзении скривился и медленно, стараясь не усугублять заполнившее воздух амбре, высвободил ногу из чавкающего «капкана».

Припорошенный иглицами труп, судя по виду и запаху, пролежал здесь не меньше недели. Ноги и таз были обглоданы до костей. Лохмотья уцелевшего мяса почернели. Старательно копимое год за годом брюшное сало также пошло в пищу. На сырой земле в обрамлении осклизлых позвонков и ребер лежали бесформенной кучей внутренности, посреди которых красовался четкий след подошвы громадного размера. Грудь и руки, частично укрытые разодранной черной униформой, пострадали меньше, оставленные, видимо, про запас. Откушенный нос с коркой обильно хлеставшей крови, порванные до ушей щеки и распахнутые в ужасе остекленевшие глаза ясно давали понять, что умер данный индивид не от пули.

– Ты оприходовал? – подошел к источнику смрада Коллекционер.

– У меня отсутствует привычка рвать врагов зубами, – ответил Стас.

– А что тут зазорного? – пожал печами охотник. – Не мы выбираем обстоятельства, обстоятельства нас выбирают. Вот, помнится…

– Нет, это другой, – прервал Стас на взлете очередную «жизнеутверждающую» историю. – Те в камуфляж были одеты. Пойдем скорее. Не хочу нервировать хозяев лакомого кусочка. Сейчас на запах потянутся.

– И то верно. Переросток, вытри ногу.

Сатурн, морщась, сгреб с земли охапку мха и тщательно обтер ею сапог.

– В пустоши такого говна точно не произошло бы, – заметил он деловито.

– Ага, – кивнул охотник. – В пустоши много чего не смогло бы произойти. Например, зубастые волосатые твари не могли бы прыгать с дерева на дерево и откусывать уши зевакам. А тут – пожалуйста. Хотя, с другой стороны, здесь нет гусляров, ибо неуютно им промеж корней ползать и башкой о пни биться, из-под земли выскакивая. Но, доложу вам, по моим наблюдениям, лучше всего там, где нас нет. Точнее, даже не так. Лучше всего там, где вас нет, – указал Коллекционер пальцем на великана.

– Это еще почему? – фыркнул тот.

– Мой юный друг, – продолжил охотник с пафосом, обращаясь к Сатурну, – в отличие от тебя, мне довелось побывать в краях, о которых многие даже не слышали. Я истоптал землю от Уральских предгорий, славных богатой дичью и процветающей работорговлей, до северных морей, что лежат за владениями свирепых кочевников. И нигде, ни в одном из самых темных уголков мира, обитатели коих давно отринули законы, что людские, что божьи, я не встречал такого количества бесовских порождений, как в краях, облюбованных Легионом. Гусляры, грибники, ухожоры… Станислав, может, ты еще вспомнишь?

– Вспомню, – кивнул Стас. – Здесь недалеко брошенные цеха стрелочного завода располагаются, так там обжилась скотина пострашнее любого грибника. На моих глазах дюжину собак распугала. Я и сам, честно сказать, едва не обосрался.

– Вот видишь, – Коллекционер снова переключился на Сатурна, – четыре очные встречи с представителями отнюдь не аборигенной фауны за неполные две недели. Просто нонсенс какой-то.

– Чего? – огрызнулся Сатурн.

– Нонсенс, говорю. Невероятное стечение обстоятельств. Складывается полное впечатление, что по здешним городам и весям разбежался целый зверинец тварей, к созданию которых матушка-природа отношения не имеет. Как еще это объяснить, если не проделками ваших коновалов? Стряпают, небось, уродцев и выпускают на волю, дабы понаблюдать в естественной среде обитания. Хотя какая она к черту естественная? Меня только один вопрос касательно данной темы волнует – где у вас вторая база?

– Это закрытая информация, – привычно отрезал великан.