Ренессанс

– Через час продолжим. – Он сжал и легонько потянул волосы на затылке, отчего у меня мурашки пошли по коже, а затем одним ласкающим движением плавно перешёл на шею. – Спи, Готи.

Последнее, что я помнил, прежде чем заснуть, – Скэриэл, лёжа рядом, осторожно массировал мне шею и левое плечо. Диван был узким, и, чтобы не упасть, я придвинулся к нему ближе. Он в ответ обнял меня за талию.

Почему-то спать в доме Скэриэла было приятнее, чем у себя. Диван узкий, немного жёсткий, пропахший сигаретами, но я так хорошо высыпался на нём, что давно следовало узнать, где Скэриэл его приобрёл. Но, думается мне, не в диване было дело.

Когда я проснулся, на улице было ещё светло. Скэриэл, похоже, накрыл меня покрывалом, а сам ушёл. Я зевнул, потягиваясь.

– Я тебя разбудил?

Он сидел за столом, поджав ногу. Перед ним на столе лежала толстая книга.

– Нет, я, кажется, выспался. Что читаешь?

Было немного холодно, поэтому я накинул на себя покрывало.

– У меня сейчас такое чувство дежавю. Помнишь, как Оскар потащил тебя в клуб и ты ночевал в моей комнате? Утром ты спустился, замотанный в простыню. Я тогда читал Эдгара Аллана По.

– «Падение дома Ашеров», я помню.

– Как ты это запомнил? – удивился он.

Я почесал нос и плотнее закутался в покрывало.

– Тогда ты сказал название, и у меня была первая мысль, что за вылазку в Запретные земли у меня точно произойдёт «Падение дома Хитклифов».

Скэриэл прыснул от смеха.

– Ты ещё тогда курил.

– А потом ворвался Гедеон.

– Не вспоминай, – поёжился я. – Есть что-то горячее?

– Типа меня? – лукаво спросил Скэриэл.

Я закатил глаза, а Скэр захихикал.

– Ты всегда так бурно реагируешь на мои шутки, – пожал плечами он. – Ничего не могу с собой поделать.

– Просто дай мне кофе или чай.

Скэриэл поднялся и зашумел чашками.

– Что читал? – Я подошёл ближе, повторяя вопрос. На развороте красовалась картина Эжена Делакруа «Свобода, ведущая народ». Французская революция не отпускала Скэриэла. Перевернув обложку, я прочитал название на французском, переводившееся как «Лувр. Коллекция живописи». Мой уровень владения языком был крайне низок, но по обложке можно было легко догадаться о содержании. – Тут всё на французском.

– Да, я специально заказал в оригинале. Посещал Лувр?

– Ага, с Леоном ездили. Вроде мы тогда ещё учились в средних классах, если я не путаю.

– Классно. – Скэриэл подал дымящуюся кружку с чаем. – Осторожно, горячо.

– А ты не был в Лувре? – Я рассматривал иллюстрации в книге: Леонардо да Винчи, Пауль Рубенс, Тициан, Франсиско Гойя.

– Шутишь? – вдруг едко произнёс Скэриэл. – Я же полукровка.

– Прости?

– Ты правда не понимаешь?

– Чего?

Скэриэл смерил меня недовольным взглядом.

– Забудь, – бросил он, отворачиваясь.

– Да что не так? – громче, чем стоило бы, спросил я.

– Полукровкам запрещено самостоятельно выезжать за пределы Октавии. Можно только с разрешения Совета старейшин, или кто там за это отвечает. И нужно иметь на руках рекомендательное письмо от совершеннолетнего чистокровного. Учитывая, что многие полукровки и низшие хотят сбежать отсюда, нет такого чистокровного идиота, который захочет составить рекомендацию. Если полукровка сбежит за границу, то чистокровного ждёт штраф.

– Не знал этого, – удивлённо произнёс я. Взгляд Скэриэла прояснился, он уже не смотрел затравленным волком.

– Прости. Конечно, ты этого мог не знать. Ты чистокровный и тем более несовершеннолетний. Тебя это никаким боком не касается.

– Послушай, Сильвия часто с нами летала за границу, она полукровка. Получается, кто-то из нашей семьи писал ей рекомендательное письмо?

– Конечно, иначе её бы не выпустили из страны.

– Не укладывается в голове. Как можно запретить выезжать за границу?

– Это только у нас так. Хотя нет… Слышал, что ещё в ряде закрытых стран помимо Октавии есть запрет на выезд полукровкам и низшим. Но в остальных странах можно свободно перемещаться и не ждать разрешения.

– Октавия действительно такая тоталитарная?

– Смотря для кого, – хмыкнул Скэриэл. – Вот для чистокровных всё замечательно. Вы живёте припеваючи. Поэтому во главе страны стоит Совет старейшин из чистокровных. Ни один полукровка не занимает политическую должность.

– «Все животные равны, но некоторые более равны, чем другие», – вспомнил я Гедеона, цитировавшего заповедь из «Скотного двора» Джорджа Оруэлла.

– Что?

– Почитай «Скотный двор» Оруэлла. Найдёшь там много схожего… Получается, ты никуда не можешь выехать? Ни ты, ни Эдвард?

– Ага.

– Про это не говорят в лицее.

– А зачем? В лицее учатся чистокровные. К чему им проблемы низших?

– Если не говорить о проблеме, это не значит, что её нет.

– Другие чистокровные с тобой не согласятся.

– Люмьер говорил, что император Бёрко хорошо относился к полукровкам и низшим в Октавианской империи, – задумчиво произнёс я и сразу пожалел о сказанном.

– А Люмьер был приятелем императора, чтобы так разбрасываться словами? – проворчал Скэриэл.

– Его отец, кажется, Маркус Уолдин, был приближённым императора и умер во время переворота. Но сам Люмьер фанатик императорской династии. Он не может быть объективным.