Ренессанс

При появлении старейшин полукровки опустились на одно колено. Джентльмены, в том числе и я, поклонились, дамы сделали реверанс. Старейшины в ответ кивнули нам в знак уважения. Мы все застыли в ожидании. Я успел дойти до парадных дверей, прикидывая в голове, в какой момент лучше всего уйти. Передо мной стоял с опущенной головой полукровка в чёрной маске: он встал на одно колено, продолжая сжимать в руках поднос с шестью наполненными бокалами.

Прежде я не обращал должного внимания на то, что ни один полукровка не смел поднимать голову в присутствии старейшин. Я знал об этом, но не замечал, как если бы знал о существовании радуги, но не замечал её после дождя. Сейчас же я внимательно наблюдал за тем, как все полукровки опустились на одно колено в безоговорочном признании власти старейшин.

Мой отец стоял там, наверху. Уильям Хитклиф. Ещё один из старейшин, перед кем все полукровки должны преклониться.

– Мы рады видеть всех вас в добром здравии! Чистота крови – чистота помыслов! – громко произнёс самый старый из них.

– Чистота крови – чистота помыслов, – вторили все вокруг.

Я плотно сжал губы, чувствуя, как отец неодобрительно смотрит на меня из-под красной маски. Нелепость. Как мысли могут зависеть от того, какая по жилам течёт кровь? Они все априори считают, что чистокровный никогда не опустится до уровня полукровки или низшего. Потрясающее невежество.

Полукровка передо мной пошатнулся. Бокалы на подносе задребезжали. Он крепче ухватился за поднос. Стоять на одном колене с весом полных бокалов было сложно. Несколько чистокровных, что находились ближе всего, с неодобрением оглянулись на шум.

«Попробуйте и вы постоять в таком положении, идиоты», – пронеслось у меня в голове.

Я незаметно протянул руку, схватил один из бокалов и вылил шампанское в стоящую у дверей кадку с растением. Грунт мигом поглотил игристый напиток. Оставив пустой бокал рядом с толстым стеблем, повторил то же самое ещё с двумя бокалами. Полукровка медленно выдохнул, всё так же не поднимая головы.

– Этот дворец принадлежит императорской семье Бёрко, и мы чтим традиции, сложившиеся…

Раздражённый, я вышел из зала. На подносе у полукровки осталось три бокала. Я бросил на него последний взгляд, отмечая, что юноше стало легче стоять в таком положении.

Мне правда нужно освежиться и успокоиться.

– Чистота помыслов, как же, – хмыкнул я себе под нос.

Я поднялся на второй этаж, где гостей было заметно меньше, и вошёл в уборную. Оскар умывался у раковины, да так яростно, что брызги долетали аж до двери.

– Э-э… хм, Оскар? – Я взял себя в руки; уйти незаметно не получилось бы. – Привет.

Он посмотрел на меня, торопливо закрутил кран и широко улыбнулся. Рубашка липла к телу, а мокрые пряди волос падали на лицо.

– Готье, друг, как поживаешь? – Он схватил сложенное полотенце, наскоро вытер лицо, руки и бросил его в корзину.

– Неплохо. Ты в порядке? – Я прикидывал, как он узнал меня в маске. Неужели по голосу?

– Как видишь, не очень, – вздохнул Оскар и пожаловался: – Люмьер держит оборону и не подпускает меня к Гедеону. Ещё и Николас с ними теперь ходит. Все против меня.

– Мне… жаль. – Я неловко подошёл к самой дальней от него раковине и принялся мыть руки.

Оскар снял с крючка свой пиджак и неуклюже натянул его.

– Послушай, Готье, а может, ты их отвлечёшь? Чтобы я смог поговорить с Гедеоном. На этаже здесь есть библиотека. Мы раньше каждый год устраивали тут тайные посиделки во время бала. – Он улыбнулся, отдаваясь приятным воспоминаниям; голос его заметно смягчился. – Курили или выпивали, пока никто не видит. – Он посмеялся, словно вспомнил какую-то особенно запомнившуюся встречу.

– Здесь есть библиотека? Почему я не знал этого раньше… – удивился я, а затем спохватился: – Гедеон курит?!

– Тише ты, не так громко, – рассмеялся Оскар. – Позволяет себе по праздникам. Но обычно сигареты ему не по вкусу. Ну так что? Поможешь мне? Я буду тебе должен. Просто отвлеки Люмьера. Николаса я беру на себя. А потом мы с Гедеоном поговорим. Это правда важно.

Меньше всего мне хотелось помогать Оскару. Так ещё идти против брата и Люмьера.

– Не выйдет. – Отвернувшись к зеркалу, я принялся поправлять и без того идеальную укладку. – Прости, но мы с Люмьером не разговариваем. Поссорились.

Уши горели, но, кажется, Оскар поверил.

– Из-за чего? – участливо спросил он.

– Да ерунда. Даже обсуждать не хочу. – Ничего более толкового придумать не смог. – Я не общаюсь с ним.

– Понятно, – растерянно проговорил Оскар, глядя куда-то в сторону. – Ну ладно. Рад был поболтать. Давно не виделись. Слышал, ты выбрал Люмьера в наставники.

Я прикусил язык от неожиданности. Совсем забыл об этом.

– Да, внезапно вышло… – Если Оскар и не верил мне, то виду не подавал. На его лице застыло разочарование. – А потом мы поссорились. Гедеон, узнав об этом, рвал и метал.

– Представляю, – протянул он. – Помиритесь ещё. Я пойду. – Оскар немного потоптался на месте и вышел, не оглядываясь.

Я выдохнул, только когда за ним захлопнулась дверь.