Ренессанс

– Вот это правильно. Живи тут и не суйся в Запретные земли. Все адекваты оттуда хотят сбежать. Никто не захочет жить среди шакалов, – философски изрёк Чарли. – Ну, только если ты сам не шакал.

– А что насчёт детей? Как они там живут?

– Многие дети лет с десяти или двенадцати попадают в эти самые банды. Их учат насилию, работе в клубах и прочей грязи. Да всё как у всех в таких злачных местах. Слушай, я не хочу об этом, – взмолился Чарли. – Давай сменим тему.

– О, прости, – проговорил я. – Просто не все могут это рассказать.

– Да я понимаю, что тебе любопытно. Ты, возможно, видишь что-то похожее по телевизору или в играх, но реальность страшнее.

Мы сменили тему и заговорили о Центральном районе. Чарли жаловался на слишком дорогой по меркам Запретных земель бензин.

– Ты вообще видел цены на сотовую связь? Это же беспредел. Один и тот же тариф здесь и в Запретных землях стоит по-разному. У вас ужас какие завышенные цены.

Из кармана Чарли раздался звонок. Он удивлённо покосился на него и вытащил мобильник.

– А, это твой. – Он протянул мне смартфон. – Я сначала даже не понял. У меня на вибрации стоит.

На дисплее высветилось имя Оливера. Я разинул рот и вскочил, напугав Чарли.

– Что-то срочное? – мигом понял он.

– Да.

– Я пойду тогда, сохрани потом нашу игру. – Он тоже поднялся и торопливо вышел из комнаты, забрав свой пустой стакан.

Нервничая, я принял звонок. На другом конце молчали.

– Оливер?

XXIII

Райли с неохотой смотрел в окно, наблюдая за тем, как дети на улице играют в снежки. Я украдкой разглядывал его, пока поливал растения на соседнем подоконнике. У мальчика были потухшие глаза, сероватая кожа в ссадинах, понурые плечи и искусанные под корень ногти. Не хотелось придавать его внешнему виду большое значение, но в последнее время глаз то и дело цеплялся за него. Обычно Райли успешно скрывал проблемы в семье, принимал активное участие в играх, шумел в столовой, но не сегодня.

Одежда на нём была старая, грязная, местами порванная. Оставалось только догадываться, когда в последний раз он принимал ванну. Если так и дальше пойдёт, стоит попробовать искупать его, пока низший не начал источать неприятный запах, отпугивая остальных. А ещё нужно поговорить со Скэриэлом насчёт дополнительной одежды для нуждающихся. Не хотелось бы, чтобы по нашему «Дому Спасения и Поддержки» ходили оборванцы, напоминающие бездомных.

Сегодня было солнечно. Райли наклонил голову набок, подставляя левую щёку под тёплые лучи, и зажмурился.

Я закончил с дальним растением, опустил лейку на пол и бесшумно подошёл к Райли. У меня не было желания застать его врасплох или напугать. Я вообще не планировал как-либо вмешиваться в то, что происходит в его жизни. Мне-то и своих проблем хватает. Но время шло, а я натыкался на его затравленный взгляд то в одной комнате, то в другой. Я сталкивался с ним в столовой и в коридоре. Каждый раз, натыкаясь на Райли, я хмурил брови, мысленно ругался и удалялся прочь.

– Кто тебя так? – ровным голосом спросил я.

Райли вздрогнул. Плечи его напряглись, словно он был готов к очередному удару. Я не делал резких движений, держа руки вдоль тела. Голос и поза не предвещали никакой угрозы.

У мальчика под левым глазом красовались остатки лилового синяка. Он поспешно прикрыл щёку ладонью и отодвинулся.

– Никто, – буркнул он и не раздумывая спросил: – Когда Скэриэл придёт?

Ему не удалось сменить тему.

– Отчим, значит, – догадался я, подперев спиной стену. Жутко хотелось курить. Не знаю, в чём я нуждался больше: во вкусе терпкого табака или в возможности занять чем-то руки.

Повернувшись ко мне спиной, Райли ничего не ответил. По скованной позе было понятно, что продолжать беседу он не намерен.

– Твоя мама знает?

Я уже было решил, что Райли промолчит, но тут он уверенно выдал:

– Да. Это я подрался с пацанами.

– Конечно, – согласился я.

Райли знал, что я ему не верю. Повисло неловкое молчание.

Я не умею утешать, да и не думаю, что ему нужны были сейчас какие-то слова. Мы все привыкли жить в таких условиях. Меня и Скэриэла били в интернате. Отчим бьёт Райли, а мать закрывает глаза на это безобразие. Кажется, что каждый житель Запретных земель проходит через побои как через своего рода обряд инициации.

Райли около десяти лет, но во время заполнения анкеты он затруднялся назвать свой точный возраст. Ничего не оставалось, как в пустой графе написать: «девять или десять». В Запретных землях довольно сложно уследить за подобными вещами. В действительности здесь редко кто праздновал дни рождения.

Райли бродил по «Дому Спасения и Поддержки» подавленным. Сложно было не заметить опухший глаз с бледно-синими разводами. Что я должен был ему сейчас сказать? «Всё будет хорошо»? «Отчим больше тебя не тронет»? Райли и сам знал, что это наглая ложь. Всех детей в Запретных землях не спасти.

Я беспомощно вздохнул. Наверное, Скэриэл справился бы с этим лучше.

– Когда я вырасту, то побью его, – внезапно твёрдым голосом проговорил мальчик.