Ренессанс Русского балета

Флора Реваль, представленная в американской прессе как открытие Леона Бакста

Ансерме отметает подозрения в двуличии директора «Русского балета». «Зачем ему было столько месяцев ломать комедию, к чему вкладывать столько денег? Когда пришлось признать очевидный факт, что ни Нижинский, ни Карсавина не смогут прибыть к дате предполагаемого начала турне, отступать было уже поздно. Слишком много труда и денег было на него потрачено»[176].

Несмотря на, мягко говоря, смешанные чувства, которые Дягилев отныне питает к Нижинскому, он пускает в ход все[177]. Используя свои многочисленные связи – в частности, через маркизу де Рипон и графиню Греффюль, – он добивается содействия со стороны короля Испании, царицы Александры Федоровны и вдовствующей императрицы Марии Федоровны.

Флора Реваль

Обмен пленными вот-вот состоится. Однако австрийская сторона выдвигает неприемлемые требования. Цена свободы одного танцовщика – освобождение пятерых офицеров венского Генерального штаба. Судя по всему, вступиться за танцовщика, исповедующего католицизм, соглашается даже Папа Римский[178].

Хлопочет, в свою очередь, и президент «Метрополитен-оперы» Отто Кан, человек менее известный, но безусловно влиятельный. Турне связано со слишком большим риском, нужно попытаться использовать все возможные преимущества.

Но прояснению ситуации отнюдь не способствует судебный иск, поданный Нижинским против Дягилева. Танцовщик требует полмиллиона золотых франков в счет невыплаченной зарплаты. Позже Станислав Трубецкий с недоумением отзовется об этих притязаниях: по его словам, до разрыва с Дягилевым Нижинский жил на его содержании. Дягилев оплачивал его счета из гостиниц и от портного, обеспечивал ему роскошную жизнь. «Кроме того, он переводил значительные суммы на банковский счет артиста»[179]. Так что последний не только не нуждался, но и сколотил себе известное состояние. «Однажды случилось даже, что Дягилев, стесненный в средствах, вынужден был занять семнадцать тысяч франков у Нижинского, чтобы заплатить артистам; я лично возвращал ему эту сумму»[180].

На роли, которые исполняла Карсавина в «Шехерезаде» и «Клеопатре», Дягилеву нужна танцовщица-мим с величественной внешностью. Выясняется, что Бакст, посетив в сезоне 1914–1915 гг. оперу «Тоска» в женевском Большом театре, приметил молодую красивую певицу Флору Реваль. Ему довелось с ней познакомиться и даже нарисовать ей костюм. На вечере памяти Массне в «Лозанн-Палас» 7 октября 1915 года Флора Реваль одета именно в его костюм. На том же гала-концерте, устроенном в благотворительных целях и в помощь раненым французам, публика рукоплещет также м-ль Дюпре из «Театр де ля Монне» и г-ну Дютиллуа из «Опера-Комик».

Присутствует ли на концерте Дягилев, неизвестно. 5 октября он еще находится в Париже. Однако контакты между ними завязываются в ноябре. Зачем искать балерину на мимическую роль? Разве не играла в Париже роль жены Потифара в «Легенде об Иосифе» певица Мария Кузнецова? Внешность Флоры Реваль, ее удлиненный силуэт идеально ему подходят. Молодая женщина, протеже Бакста – американская пресса, впрочем, представит ее как его «племянницу» – взята в труппу в качестве примы-балерины.

Флора Реваль состоит в труппе женевского Большого театра. Ее отъезд в разгар сезона означает разрыв контракта. Поэтому Дягилев согласен заплатить неустойку, которую может потребовать директор театра Константен Бруни. Любопытно, что ангажемент Флоры Реваль подписан в Париже только 31 декабря 1915 года. На следующий день «Русский балет» уже садится на корабль в Бордо!