Ренессанс Русского балета

Первое появление композитора в качестве дирижера вполне убедительно. «Ля Сюисс», соглашаясь, что ему не хватает навыков профессионала, отмечает, что во всяком случае «жесты его точны и гибки, а спокойная уверенность оказывает на музыкантов оркестра поистине магическое воздействие»[203].

Люсьенна Флорентен, явно желая пролить немного бальзама на раны водуазца Ансерме, подвергавшегося нападкам женевского начальства, делает в его сторону глубокий реверанс: «Без него, без его тонких и умных усилий, «Русский балет» никогда бы не приехал в Женеву. Среди того бурного энтузиазма, с каким принимали всех исполнителей, мы, быть может, забыли, чем обязаны добросовестному созидателю этого творения, этому исключительному музыканту, наконец, прекрасному артисту с его неутомимой верностью и самоотверженностью. Сейчас, когда г-н Э. Ансерме покидает нас, отправляясь в далекое путешествие, которое, надеюсь, будет овеяно славой, уместно напомнить о том, что он сделал и кто он такой»[204].

Этот русский утренник – не только событие в искусстве, но и блистательный светский раут. На нем присутствует не только «вся Женева», но и международное сообщество. Г-н Фелькнер, торговый атташе при российской миссии в Берне, первый секретарь посольства Франции в Берне и г-жа де Шатонёф, Маккьоро Вивальба, генеральный консул Италии, Огюстен де Кандоль, консул Великобритании, княгиня Капече-Дзурло, граф и графиня де Лафоре-Дивонн, князь Топюссун, маркиза де Полатчи, г-н и г-жа Гирс, г-жа Будберг, графы Тышкевичи, г-н Полежаев, семейство Боткиных…

Цветы и программки продает целый рой юных красавиц; некоторые из них в русских костюмах. Во время антракта в гостиной Административного совета Женевы, где принимают дипломатов, хлопают пробки от шампанского. Сборы от спектакля бьют все рекорды – 13 200 франков. Три тысячи франков выплатят музыкантам оркестра, 3400 франков будут направлены на благотворительные цели.

Адольф Больм (Золотой раб) и Флора Реваль (Зобеида) в «Шехерезаде»

За вычетом всех затрат – зал был предоставлен в распоряжение труппы бесплатно решением Константена Бруни, директора Большого театра, – русским жертвам войны в итоге достанется около 6 000 франков.

22 декабря труппа на поезде выезжает в Париж. На следующий день она начинает репетировать в Опере. В поездке принимает участие и Стравинский. На Рождество он играет первую сцену «Свадебки» на набережной Вольтера, 29; рояль принадлежит Мизии Серт, покровительнице искусств и музе художников. Страницы партитуры переворачивает Мясин – впрочем, с некоторым трудом. Ему нелегко следить за исполнением композитора. Гранд-Опера, закрывшаяся примерно на полтора года по причине войны, вновь открылась 9 декабря. «Это скромное возобновление работы стало, однако, для Парижа настоящим событием – словно первая дрожь возрождающейся парижской жизни; похоже, лучшие времена не за горами»[205].

Русские артисты в Париже

В память о счастливых временах и в преддверии грядущих триумфов русские артисты, прежде чем отбыть в Америку, заедут на день в Париж… Они не захотят отправиться в земли, более благосклонные к их игре, не засвидетельствовав свою признательность городу, оказавшему им столь блистательный прием. И г-н Сергей Дягилев, в ответ на приглашение г-на Руше, любезно предоставил в его распоряжение своих артистов, всех своих артистов, свои декорации и лучшие спектакли для представления в пользу британского Красного Креста.

«Фигаро», 2 декабря 1915 г.