Ренессанс. У истоков современности

Однако опошления репутации Эпикура и Лукреция было недостаточно. Навязчивые истории о глупости, свинском потакании своим желаниям, безумии, а потом и склонности к суициду вряд ли могли отвлечь образованного человека от чтения талантливых книг и их копирования. Помимо новаторской теории о том, что мир состоит из атомов и пустоты, еще более притягательными были этические ориентиры – стремиться к удовольствиям и избегать боли. Непросто представить обыкновенные и естественные желания вредящими истинной вере.

Столетия ушли на то, чтобы реализовать этот грандиозный проект, так до конца и не осуществленный. Основные тезисы сформировались в конце III – начале IV века в сочинениях ритора из Северной Африки, перешедшего из язычества в христианство, Лактанция. Наставник сына императора Константина, навязавшего христианство всей империи, написал серию памфлетов против эпикуреизма. Главный довод – эта философия обрела множество последователей не потому, что в ней заключается какая-то новая правда, а в силу заманчивости призыва к удовольствию43.

Лактанций наставлял: важно убеждать верующих не только в порочности сластолюбия, но и в несостоятельности утверждений эпикурейцев о том, что Бог будто бы поглощен собственными интересами и равнодушен к судьбам людей. Напротив, писал Лактанций в 313 году в одном из своих самых известных сочинений, Бог заботится о человеке, как отец о заблудшем сыне. Лучшее доказательство этой заботы – Божий гнев. Господь гневается на человека, значит, его любит. Поэтому он и подвергает его суровым наказаниям.

Отвержение удовольствий и видение Божьего отеческого гнева сыграли главную роль в ниспровержении эпикуреизма, занесенного верующими в разряд человеческих «безумий». Лукреций рекомендовал человеку, испытывающему сексуальное вожделение, непременно удовлетворить его: «Даже легкое ощущение удовольствия утоляет боль» (4.177). Христианство, как свидетельствует история, изложенная Григорием, указывало ему другой путь. Благочестивому Бенедикту привиделась женщина, которую он однажды встретил, и у него вдруг поднялось его естество:

...

«Он осмотрелся и увидел рядом кусты крапивы и шиповника. Сбросив с себя одеяния, он кинулся в колючие и обжигающие заросли. Он крутился и метался в них, превозмогая боль, до тех пор, пока все его тело не покрылось кровью. Он подавил в себе желание удовольствия, и его ободранная и окровавленная кожа выпустила из тела яд соблазна. Боль погасила дьявольский огонь, разгоревшийся в сердце. Поменяв одно пламя на другое, он победил грех»44.

Метод, примененный святым Бенедиктом, взяли на вооружение многие христиане. Среди разного рода культурных трансформаций, происходивших на Западе, особое место занимает триумф концепции боли над концепцией удовольствия.

Причинение боли себе или другому человеку не было в диковинку для людей, живших во времена Лукреция45. Большими специалистами в этом деле были римляне, предназначавшие огромные суммы денег и арены для зрелищ насилия. Но не только в Колизее можно было насытиться сценами, в которых наносятся увечья, проливается кровь и совершаются убийства. Кровожадность присутствовала в пьесах и поэмах, создававшихся на основе древних мифов, в живописных полотнах и скульптурах. Насилие было неотъемлемой частью повседневной жизни46. Школьным учителям и рабовладельцам полагалось сечь своих жертв, и бичевание обычно предваряло казни в Риме. Поэтому, согласно библейскому сюжету, и Иисус перед распятием был исполосован плетьми.

В отличие от благочестивых христиан, для которых страдание служило средством достижения главной цели – спасения, язычники не видели в боли никакого позитива. Напротив, она считалась злом, уготованным для нарушителей закона, преступников, пленников и других бедолаг, и воспринималась как достойная неизбежность лишь в ратоборстве. Римляне высоко ценили добровольную готовность воина стойко переносить боль, но эта готовность не имела ничего общего с самоистязанием, которому исступленно подвергали себя монахи и отшельники. Герои римлян сознательно шли на то, чего в иных условиях предпочли бы избежать, демонстрируя свое бесстрашие и мужество врагу. С этой воинской традицией могла сравниться лишь философская дисциплина, учившая относиться к любой неизбежной боли – вызываемой камнями в почках, например – стоически. Всем же – от самого утонченного философа до простого ремесленника – было присуще общее стремление к удовольствиям.