Ренн-ле-Шато и тайна проклятого золота

Эта статья (точнее, небылица) стоила того, чтобы привести ее полностью. В ней нет ничего шокирующего, хотя юмор автора скорее злой, чем дерзкий: думаю, читателю понятно, кого он имеет в виду, говоря о тамплиере Пандаре, и в кого пускает шпильки, завершая статью «списком обязательной литературы». [129]Однако, в отличие от других «серьезных» произведений, эта статья рассматривает «дело Соньера» в его точном контексте. С одной стороны, в деле участвует общество-призрак, этот таинственный Приорат Сиона, а с другой — реально существовавший Жюль Дуанель, архивист департаментов Луаре и Од, франкмасон и глава гностической секты, выдержанной в духе спиритуализма и сатанизма начала XX века.

В жизни Соньера этот человек играл не меньшее значение, чем Дюжарден-Бометц, однако всегда оставался на заднем плане. Напомним, что у Беранже Соньера не было четко сформированного артистического вкуса. Появление в храме Ренн-ле-Шато масонских символов можно объяснить воздействием Дюжардена-Бометца, но отчасти и влиянием Жюля Дуанеля. Дюжарден-Бометц был художником и франкмасоном, в то время как франкмасон и гностик Дуанель считался неплохим специалистом в области символики герметизма.

Жюль Дуанель — воистину странный человек. Был ли он знаком с Соньером в тот момент, когда аббат принялся за работы по улучшению храма? Возможно. Играл ли он какую-либо роль в «деле Соньера»? Возможно и это. Жюль Дуанель был в курсе многих «секретных дел», занимавших умы членов сект и других «философских» обществ. Будучи нотариусом в Орлеане, он занимался монастырем Сен-Самсон (по словам адептов мифического Приората Сиона, именно в этом монастыре обосновался Приорат после того, как был вынужден покинуть Палестину). Неслучайно процитированный нами текст, по сути своей юмористический, ссылается на Жюля Мошефоля (очевидно, «mouche folle», «безумная муха»), называя его «настоятелем монастыря Сен-Самсон в Орлеане». Но что бы ни происходило с Приоратом Сиона в действительности, все это было спрятано под покровом тайны, в чем Дуанель отдавал себе отчет. «Действительно, этот своеобразный архивист из Луаре (в силу этого, вероятно, он был первым, кто узнал об архивах монастыря Сен-Самсон) закончил свою карьеру в Каркасоне, где он познакомился с не менее своеобразным местным эрудитом, аббатом Буде. Итак, злополучный Дуанель (человек, который возродил в 1889 году „Церковный гнозис“ под патриархальным именем Валентин II), казалось, имел все задатки для того, чтобы стать инструментом в руках лидеров подозрительных сект и течений. Действительно, впоследствии отрекшись от „Гнозиса“ перед епископом Орлеанским, он, взяв псевдоним Жан Коцка, написал книгу в духе Лео Таксиля». [130]Но затем он вновь впал в свои гностические заблуждения, публикуя книги, в которых можно было наткнуться на фразы типа: «Граф Сен-Жермен был одним из могущественных демонов, посланцев Сатаны». Это прекрасный показатель того, насколько странной и беспокойной личностью был Жак Дуанель: такой человек мог легко оказаться зависимым от чужой воли.

Осторожность, которую следует проявлять в рассмотрении «дела Ренн-ле-Шато», неизбежно приводит к путанице: кто за кем скрывается, кто кем манипулирует? Но, несмотря на то, верим ли мы или не верим в существование неких «орденов», манипулирование все же существует. Те, кто его осуществляет, предпочитают оставаться в тени или выходить из нее под чужим именем (или даже подрывать изнутри другие сообщества и организации). Вот поэтому на свет появляется Приорат Сиона: это всего лишь средство отвлечения внимания, предназначенное для того, чтобы утаить от широкой публики иные вещи и цели. «Дело аббата Соньера» — тому яркий пример. Поэтому попытаемся вновь отделить вымысел от истины, обратившись к сокращенной версии фактов, изложенных в знаменитых «Документах Лобино».

«Однажды в феврале 1892 года юному аббату Оффе нанес визит странный посетитель, кюре из Ренн-ле-Шато аббат Соньер, нашедший его ради того, чтобы попросить молодого сведущего лингвиста перевести таинственные манускрипты, найденные им в опоре вестготского алтаря. Эти документы были подписаны именем Бланки Кастильской: в них хранился секрет Редэ, связанный с родом Дагоберта II (это удалось установить аббату Пишону, в период с 1805 по 1814 год работающему с документами, найденными во время Революции). [131]Аббат Оффе, понимая, насколько значимой информацией обладают манускрипты, сохранил их копии, так и не дав Соньеру точного ответа на его запрос. Однако осторожный кюре Ренн-ле-Шато посоветовался с другими специалистами, показав им лишь фрагменты документов».