Ренн-ле-Шато и тайна проклятого золота

Итак, вернемся к нашему аббату. В 1885 году, через два года после смерти графа Шамбора, от его вдовы Беранже Соньер получает в безвозмездное пользование 3000 франков. Конечно, в сравнении с 500 000 франков, отданных на строительство Сакр-Кер, такая сумма вызывает улыбку, но она, тем не менее, прекрасно выявляет намерения Соньера и некоторых интегристских кругов, ожидающих от аббата определенных действий.Достаточно лишь сравнить факты, установив их в нужной пропорции. Подписка для нужд строительства Сакр-Кер организована несколькими приемами: для бедных слоев населения выпущены почтовые открытки (деньги от их продаж, соответственно, поступят в фонд Сакр-Кер) в то время как к богатым людям и организациям обращаются за помощью без обиняков. Что в свою очередь делает Беранже Соньер? «Перед нами отработанная модель, позднее использованная кюре Беранже Соньером, желающим осуществить свои архитектурные проекты, в том числе и реставрацию храма Ренн-ле-Шато». [76]Очевидно, аббат Соньер, искренний интегрист и легитимист, прекрасно помнил историю с собором Сакр-Кер, когда намеревался сделать из Ренн-ле-Шато грандиозный центр, привлекающий к себе толпы паломников.

«Большой барельеф церкви Ренн-ле-Шато, установленный в 1897 году, — это изображение Святого Сердца Христа, равным образом как и статуя на вилле „Вифания“, появившаяся в 1902 году. Навязчивой идеей, владевшей умом Соньера в 1885 году, было спасти Францию от Республики, но результаты выборов в департаменте Од лишили его этой надежды. Отныне целью его Миссии [77]станет спасти Францию путем покаяния». [78]

Есть лишь единственно правильный способ понять действия аббата Соньера, не облекая их в туманные эзотерические рассуждения: не стоит вырывать этого героя из политического, культурного и религиозного контекста его эпохи. Не стоит забывать, что аббат жил и действовал во времена Третьей республики, когда в обществе еще сильны были монархические идеи, а позиция Рима по отношению к инновациям и изменениям в традиционной общественной структуре была особенно непримиримой. Без этих немаловажных факторов, как и без учета той роли, которую сыграл в жизни священника граф Шамбор, Беранже Соньера понять невозможно.

Остается лишь узнать, как Соньеру удалось познакомиться с вдовой претендента на французский престол, каким образом он вошел в тесный контакт со средой монархистов и интегристов. Выяснить это нам поможет еще одна «тень». Альфред Соньер, родной брат Беранже Соньера.

«Тень» четвертая: «иезуит» Альфред Соньер

Младшему брату священника Альфреду учение давалось легче, чем старшему отпрыску Соньеров: во всяком случае, он стал священнослужителем раньше, чем Беранже, и притом, что немаловажно, вступил в ряды ордена иезуитов, которые в те времена были своего рода элитой и допускали в свой орден лишь интеллектуально развитых людей. Но если у Альфреда и были на то блестящие данные, то в сфере, касающейся непосредственно прав и обязанностей священнослужителя, он блистал совершенно иначе. Имя Альфреда постоянно мелькало на страницах скандальных хроник в связи с его греховными связями, которые он надменно демонстрировал всему свету. Поэтому в какой-то степени можно смело утверждать (что и сделал Беранже в письме к своему епископу), что кюре Ренн-ле-Шато часто приходилось расплачиваться за грехи своего младшего брата-иезуита.

Но если Беранже платил по счетам своего брата, то его брат в свою очередь не раз предоставлял ему возможность облегчить задачу. Беранже был незаметным деревенским кюре, в то время как Альфред слыл «господином», уважаемым «преподобным отцом», бывающим в светском обществе того времени. Это был блестящий рассказчик и приятный собеседник, блистательный светский лев, ко всему прочему очень нравящийся дамам. В конце XIX века женщины хотя и не имели права голоса, но играли определяющую роль в аристократической и интеллектуальной среде: их связи, налаженные между членами светских обществ, в которых они часто были тайными советчицами, значили немало для тех, кто хотел извлечь из этих кругов какую-либо выгоду.