Ренни (ЛП)

— Вы когда-нибудь делали что-нибудь хотя бы отдаленно незаконное? Или ты просто решил попробовать?

— Все типичное подростковое дерьмо считается?

— Что за типичное подростковое дерьмо?

— Курение, драки, незаконная скачивание дерьма, выпивка, может быть, даже одно B&П (прим. перев.:Сокращение: взлом и проникновение (breaking & entering) или два, но ничего не было взято. Это было просто для того, чтобы поиметь этих придурков, которые всегда кричали на нас, чтобы мы перестали болтаться на улице.

— Нет приводов, нет преступлений, — продолжила я.

— Тогда я обычный гребаный бойскаут. Думаешь, это сработает против меня?

— Я думаю, что важно, чтобы закон не смотрел на вас слишком пристально. Если бы у вас уже была куча приводов и судимостей, они бы начали присматриваться к вам поближе. Чистый лист может быть именно тем, что им здесь нужно.

— Приятно знать. Где все? — спросил он, указывая на почти пустую комнату.

— Рейн поехал навестить Волка и Джейни. Кэш и Репо развлекают детей какой-то штуковиной на воздушной подушке, которую они заказали. Женщины, скорее всего, спят, это им сейчас нужно.

— А Дюк?

Я почувствовала, как мои губы немного злобно изогнулись. — Они с Пенни познакомились всего пару месяцев назад, так что при первой же возможности…

— Понятно, — сказал Сайрус с улыбкой, которая была еще более дьявольской, чем моя. — Итак, вы с Ренни. Это интересное сочетание.

— Почему это?

— Потому что у вас обоих есть эта штука с переключателем.

Я почувствовала, как напряглась. У Ренни был переключатель. Но не у меня.

— Как это?

— Вы оба становитесь горячими и холодными в мгновение ока. Когда ему тепло, тебе обычно холодно. Ему холодно, тебе тепло. Вы оба недавно вышли из кухни, и здесь было как на гребаном Северном полюсе. Но, я думаю, это должно означать, что когда вам обоим тепло, то вам вместе чертовски жарко, верно?

— Верно, — согласилась я, немного ошарашенная его заявлением.

Я никогда не считала себя горячим и холодным человеком. В основном потому, что я обычно признавала, что большую часть времени я была в основном крутой.

Но либо я ошибалась в себе всю свою жизнь, либо временами мне вдруг становилось теплее.

И, действительно, я точно знала, что и кто это вызвал.

Что заставило меня извиниться, сославшись на предполагаемую головную боль, и вернуться в нашу комнату, сразу вспомнив, что мне придется делить с ним постель. Но в тот момент я ничего не могла с этим поделать. Поэтому я схватила свою спортивную сумку и направилась в ванную, чтобы понять, что была причина, по которой Эшли так спешила собрать мою сумку.

Потому что она забыла кое-что важное.

А именно, все, что можно носить как пижаму.

У меня вдруг сложилось впечатление, что все в моей жизни были на какой-то миссии, чтобы столкнуть меня и Ренни вместе. Когда, черт возьми, я стала тем жалким другом, которого все хотели свисти?

Вздохнув, я вернулась в спальню и вытащила из ящика одну из футболок Ренни. Он был выше меня, но не настолько. Так что футболка на мне не была платьем; она спускалась примерно на два дюйма ниже моей промежности, прикрывая мою ярко-розовую задницу в трусиках. В любом случае это не имело значения; я буду лежать под одеялом, притворяясь спящей.

Поэтому я почистила зубы, смыла макияж, выключила свет и забралась в кровать, легла как можно ближе к краю, но так чтобы не упасть, свернулась калачиком, закрыла глаза и провела следующие два часа в раздумьях.

Где-то около полуночи дверь тихо открылась и закрылась, и Ренни подошел к своей стороне кровати, взял пульт и включил телевизор, прежде чем взять кое-какие вещи из комода и пойти в ванную, чтобы принять душ.

Он вернулся, пахнущий еще сильнее тем запахом, который всегда прилипал к его коже. Я не осмеливалась посмотреть. В комнате горел свет от телевизора, при котором я могла видеть даже с закрытыми глазами. Он поймет, что я не сплю. Поэтому я лежала как можно неподвижнее, пока он залезал под одеяло, пару минут ворочался, а потом заснул.

И я знала, что он спит, потому что он был прав, он разговаривал во сне.

Я медленно двинулась, села, наблюдая за ним в течение долгой минуты, его лицо почти казалось более суровым во сне — вероятно, потому, что ему не хватало его частой легкой улыбки. Тот факт, что его сон, должно быть, был темным, не помогало этому. Его голос был низким и мрачным, большинство слов выходили невнятными, но я могла разобрать проклятия здесь и там и иногда глубокое, болезненное рычание «нет».

Я потянулась к тумбочке и вытащила свой старый Геймбой, забралась под одеяло, как в палатку, чтобы приглушить звук, и играла, пока Ренни ворочался и ворочался.

— Ты поймала кого-нибудь хорошего? — спросил его сонный голос, заставив меня вздрогнуть так сильно, что я уронила Геймбоя себе на колени. Моя голова дернулась, чтобы найти его под одеялом рядом со мной, его светлые глаза сияли даже в темноте.

Чувствуя себя странно пойманной, я стянула одеяло вниз, пока оно не упало мне на бедра. Ренни тоже появился в свете телевизора, все еще наблюдая за мной.