Рэнт. Биография Бастера Кейси

— Тот старик, что назвался твоим настоящим отцом, велел найти его в городе, как только сможешь. — Честер постукивает острым носком ковбойского сапога по картонному чемодану. — И это он подсказал тебе, где найти деньги.

Рэнт сплевывает черный гудрон так близко от себя, что часть попадает на чемодан. Слюна с вирусом бешенства. Черные брызги на новеньком картоне. Рэнт молча качает головой: нет, мол.

Честер Кейси говорит:

— А старик сказал правду, что он твой настоящий отец.

Шериф Бэкон Карлайл (J детский враг Рэнта): Только на жалость не бейте! Ничего удивительного — каждый у нас извращается по-своему. Рэнт придумал это все, чтобы быть как все. Просто они с мистером Кейси перегнули палку. Начали мериться пиписками.

Эхо Лоуренс: На краю света загорается еще одна звезда.

Рэнт говорит:

— Ты врешь, чтобы я не скучал по дому…

Ерзает на своем картонном чемодане с золотом.

В городе, говорит ему Честер, Рэнт найдет своего настоящего отца и деда.

— Первым делом, — говорит Чет, — сразу, как встретишься с Эхо Лоуренс, хорошенько поцелуй ее от меня.

Проверь на вкус и скажи ей, если у нее повышенный холестерин.

Бренда Джордан (J детская подруга Рэнта): Никому не говорите, что я сказала, но Рэнт показал мне двадцатидолларовую золотую монету, которую мама дала ему на прощание. Тысяча восемьсот восемьдесят четвертого года. Миссис Кейси сказала, что Чет Кейси не настоящий его отец, но так и не призналась, откуда у нее эта монета «на счастье».

Эхо Лоуренс: А его отец, вроде как на ночь, или на прощание, берет и наклоняется к Рэнту. Подносит свое лицо ко лбу, где ветер раздувает пряди, тыкается в это голое место. Прижимается губами и отклоняется.

Потом говорит:

— Скажи Шоту Даньяну, пусть не дает своему мопсику Сэнди лакать воду из унитаза.

Опять невозможный совет! Шот не был знаком с Четом Кейси. А как зовут его собачонку, не знала даже я.

Следующая звезда растет. Фары автобуса — яркое пятно, которое делится на две звезды. Фары приближаются к Рэнту с отцом и отдаляются друг от друга.

— Как только разберешься, кто ты есть на самом деле, — говорит Честер сыну, — живо дуй обратно в Миддлтон.

Айрин Кейси (3 мать Рэнта): Едва кто-то из миддлтонцев откроет рот, нужно спросить: «Зачем вы мне это говорите?»

Шот Даньян (R автосалочник): Что, прикольно? А как вам последние слова, которые старик Рэнта крикнул ему, когда Рэнт уже махал из окна автобуса? Чет крикнул:

— Разберешься — и дуй домой! Может, успеешь спасти мать от этого психа ненормального…

Эхо Лоуренс: Зацепившись большими пальцами за передние шлевки джинсов, Честер Кейси добавляет:

— Только не морочь себе голову. Ты ничего не поймешь, пока не станет почти слишком поздно.

И кричит:

— Мне очень жаль, что я больше никогда тебя не увижу!

15 — Подкрученные «пики»

Шот Даньян (R автосалочник): Скажете, не дерьмо? Главный хит всех времен и народов у нас в прокате — «Прогулка крошки Бекки в теплый весенний денек». Именно такое успокоительное дерьмо всякие тупые дерьмососы просят целыми днями. Я пошел сюда работать, потому что с детства фанатею по транскриптам. Но это меня просто вырубает. Вообще полный отстой.

По восемь часов в день я выдаю записи «Как крошка Бекки собирала ракушки на пляже». Всем нужна одна и та же попсовая хрень. Говорят, берут своей дочке, — так я и поверил. Эти жирные тупари-перестарки просто хотят как-то убить время. Без мрачности, нервов и сложностей. Без всяких претензий на художественность.

Главное — с хеппи-эндом.

С любовной историей, натужно выдавленной из чьих-то сопливых мозгов.

Главное переживание того, что называют «подкрученным «пиком»», — всего лишь запись чьих-то нейроволн, копия всех сенсорных стимулов, собранных свидетелем, который вырезал из тыквы фонарь на Хэллоуин или участвовал в велогонках. Официально его так и называют — главный свидетель. Самый знаменитый свидетель — это крошка Бекки, хотя это не значит, что она лучшая. Просто ее мозги такие вялые, что большинству нравится. Всякие вещества в ее башке создают милое, приятное ощущение от игры в софтбол. От поездки на телеге в охапках сена. От дня святого Валентина. От дебильного рождественского утра.

Крошка Бекки — кинозвезда нашего времени. Наше средство получить чужое переживание. Она всего лишь девчонка с милым характером и идеальным уровнем серотонина, l-дофамина и эндорфинов.

Лично я с этой новой технологией не просто сдружился — успел перегореть.

И уж будьте уверены, побаловался не с одним транскриптом. Берешь копию «Вечеринки Хэллоуин с крошкой Бекки» и прогоняешь через себя, только под кислотой. Подключаешь все пять дорожек: осязательную, слуховую, обонятельную, визуальную и вкусовую. Глотаешь таблетку. И начинаешь записывать собственный транскрипт — как ты гуляешь на тыквенной вечеринке под кислотой.

А потом перепрогоняешь этот транскрипт через чей-нибудь синдром Дауна или алкогольную фетопатию.