Репей в хвосте (СИ)

День для меня прошел муторно. Я ловила каждый звук, все время ожидая услышать скрип открывающейся калитки, шорох знакомых шагов на дорожке, не знаю что еще… В общем, вздрагивала я даже, когда вдали свистела электричка. Однако наступил вечер, а Иван так и не появился. Я уложила Василька спать. Потом еще посидела у телевизора, тревожно поглядывая на часы. И только когда уже давно миновало время, в которое приходил последний автобус от станции, я со вздохом поднялась и поплелась в спальню.

Должно быть, я все-таки задремала, потому что проснулась внезапно, испуганная и дрожащая. Сначала просто не поняла, что же все-таки разбудило меня. Потом… Шорох, шаги за дверью, скрип петель… Я уже почти что орала, крик мой буквально висел в воздухе и не был слышен, возможно, только потому, что скорость звука меньше, чем скорость мысли, когда поцелуй Ивана поймал этот беззвучный вопль.

— Испугалась? Я опоздал на последний автобус и шел пешком.

Я молча, изо всех сил обхватила его, притягивая к себе. Он тихонько хмыкнул, чувственно и басовито, но отстранился.

— Я уже не чаяла, что ты вернешься живым! — просвистела я злющим шепотом и ухватила его за майку на груди.

— Опять порвешь.

— А ты не выдирайся, как девственник на приеме у уролога.

— Я только в душ…

— Тогда пойдем вместе. Мне необходимо сейчас же узнать…

— Не говори ерунды!

Он ускользнул, но как только дверь спальни с тихим щелчком закрылась, я спустила ноги на пол и, словно мышь за сырным духом, двинулась следом.

— Машка! — он смущенно стрельнул глазами, а я невольно ахнула — левая скула античного божества распухла, нижняя губа была рассечена…

Недаром мне показалось, что он что-то хотел скрыть!

— И не говори мне, что подрался с контролером в электричке! — я уставила на негодника обвиняющий перст.

Он вздохнул обреченно и до отказа отвернул кран холодной воды, потом подумал, добавил горяченькой и заткнул пробкой ванну.

— Придется сочетать приятное с вынужденным, — с театральным жестом произнес он, но натолкнувшись на мой взгляд, опять вздохнул и, осторожно коснувшись скулы, сказал. — У твоего батюшки отлично поставленный удар правой. Да и левая тоже… — мои глаза, следуя за его пальцами сместились левее — к разбитой губе, на которой уже запеклась корочка. — Он бывший боксер?

— Нет, он бывший командир ДШБ.

— ДШБ?

— Десантно-штурмовой батальон.

Иван смешливо присвистнул.

— Хорошо, что я этого не знал. А то, пожалуй, сдался бы без боя.

Мое терпение лопнуло, и я тигрицей прыгнула на него.

— Хватит ерничать, черт побери! Я весь день места себе не находила, а он…

Иван некоторое время позволил мне буянить, а потом легко сгреб в охапку и поцеловал, моментально сделав смирной, как овечка…

…Каждый, кто занимался любовью стоя, в узком помещении, знает, как это чертовски неудобно. А ведь всего в шаге отсюда стояла отличная широкая и мягкая кровать! И тем не менее, мы опомнились только, когда вода из переполнившейся ванны, бодро журча, побежала на пол.

После, когда потоп уже был побежден, а измученные победители сидели в теплой зеленоватой воде — я спиной к широкой щекотно-волосатой груди Ивана, он наконец-то заговорил. Но начал, на мой взгляд, совсем не оттуда.

— Ну а теперь расскажи мне о слизняке, педерасте и убийце… — помолчал и закончил. — Потому что об альфонсе я и сам кое-что знаю… Понимаешь, не то чтобы я страдал болезненным любопытством, но все-таки интересно знать, в какую компанию попал.

«Ну, папуля!» — подумала я про себя, а потом сказала уже вслух:

— Слизняк — отец Наташи, педераст — мой теперь уже бывший муж, а убийца — тот подарил мне Васю… Об альфонсе же я, в отличие от тебя, совершенно ничего не знаю! — я сердито зыркнула через плечо, однако свернуть его с избранного пути не удалось.

— Сначала деньги, потом стулья, — он выразительно пошуршал у меня перед носом большим и указательным пальцами. — Так что там с моими «подельниками», как их изволил величать твой родитель?

— Я их всех очень любила, каждого по своему, но… И вовсе Ника не слизняк! А Аслан не… гм… не совсем убийца, ну а Петюня…

— Педераст только иногда?

— Замолчишь ты или нет? — вскипела я, и без того совершенно измученная попытками начать свое повествование.

— Прости, — он стал серьезен. — Не стоило вообще затевать этот разговор, просто уж больно я завелся сегодня…

— У моего батюшки по молодости лет было прозвище Кривой стартер, потому что он мог завести кого угодно, когда угодно и куда угодно.

Мы рассмеялись, нам обоим стало легче, и я наконец-то нашла в себе силы начать.