Репей в хвосте (СИ)

Я не успела подумать об этом, как он так и поступил, положив свою ладонь мне на ногу чуть выше щиколотки. Рука его была сухая и горячая, но меня почему-то зазнобило.

— Ника, не надо этого… — начала было я и осеклась — он же не слышит, и здесь слишком темно, чтобы суметь прочесть что-то по губам…

Свет, нужен свет! Чуть в стороне на сене лежал яркий серебристо-бледный мазок лунного света, падавший сквозь слуховое оконце. Я двинулась к нему, и в то же мгновение юноша, видно, испугавшись, что я убегу, метнулся ко мне и повалил на спину, подмяв своим молодым, сильным и жаждущим телом. Я рванулась, но этим должно быть только раззадорила его. Он стиснул мои запястья одной рукой, другая уже поспешно и неловко шарила у меня под одеждой… Господи, да что же это?! Что делать-то? Я изогнулась в тщетном усилии освободиться.

И вдруг все кончилось. Неожиданно он выпустил меня и, откатившись в сторону, заплакал… Звуки эти, не слышные ему самому, были странными, даже жутковатыми, словно стонало и жаловалось раненое животное. Я оцепенела, пронзенная такой острой жалостью, что сама почувствовала боль.

— Ника… — дрожащей рукой я коснулась его плеча.

Он вскочил и бросился к лесенке, ведущей на первый уровень сеновала. А я — дурочка, все-то никак не могу успокоиться и перестать ввязываться в чужие дела — бросилась следом. Теперь стало проще — луна светила как сумасшедшая. Я поймала его за рукав и развернула к себе лицом.

— Ника! Послушай, Ника!

Он отвернулся, и тогда я обхватила обеими ладонями его лицо и заставила смотреть на себя.

— Ника, я люблю другого человека. Я не могу…

Он дернулся прочь, но я не пустила.

— Послушай, дурачок. Все у тебя еще будет! Поверь мне. Ты красивый, сильный, у тебя дивные глаза… Девушки будут ходить за тобой табуном, появись ты в городе.

Лицо его искривилось циничной улыбкой, сквозь которую явно просвечивала боль. Я поняла, о чем он подумал, словно слова были произнесены вслух, и внезапно тихонько рассмеялась, заставив его удивленно распахнуть глаза.

— Я лично знаю по крайней мере десяток более чем преуспевающих, красивых и удачливых женщин, которые втайне мечтают проснуться однажды утром и обнаружить, что их ненаглядные благоверные внезапно онемели. Правда-правда, я не вру! А уж сколько мужчин думают о том же в отношении своих жен!

Он улыбнулся недоверчиво, потом шире, а после, поцеловав по очереди обе мои ладони — и откуда в этом юном Тарзане столько утонченного эротизма? — бесшумно скрылся в тени, которую отбрасывал отцовский дом. А я осталась стоять посреди освещенного луной двора, обхватив себя руками за плечи.

На рассвете меня разбудил стрекот. Чуть не свернув себе шею на шаткой лесенке, я выскочила из сарая и, прикрывая ладонью глаза, уставилась на изящную стрекозу, зависшую над крышей большого дома. Потом вертолет внезапно накренился вперед и ушел в сторону леса.

— Он улетает, — я растерянно махнула рукой в сторону удаляющегося звука.

Михаил Иванович, уже стоявший посреди двора, когда я выскочила, улыбнулся успокоительно.

— Недалеко, Мария Александровна. Возле дома нет места для посадки. Специально так сделал, чтобы незваные гости на голову не сваливались. А так Вадик показался нам — дескать, свой и полетел на площадку. Через полчасика придет и гостя приведет.

— Гостя?

— Да. Есть у нас кое-какие условные знаки. Вот и намекнул он мне, что не один прибыл. Но не волнуйтесь — чужие здесь не ходят. Да и не дам я вас в обиду, — глянул как-то странно, глубоко.

Черт! А ведь знает он про наши ночные дела с Никой… Мысли в голове заметались в судорожном желании найти нейтральную тему.

— А… А Вадик, это кто?

Вскинул рыжие лохматые брови.

— Мой пилот. Парень надежный, хотя и любит похулиганить… Молодежь, что возьмешь!

Еще один штришок к портрету лесного отшельника. Не каждый на Руси Великой может позволить себе собственный вертолет и личного пилота… К кому в гости занесла меня нелегкая? Впрочем, это выяснилось неожиданно быстро и самым удивительным образом.

Я приводила себя в порядок — на звук винтов вертолета вылетела во двор нечесаная, в одной только рубашке и босиком, — когда появился гость.

— Ты бы хоть свои звездья дома оставил, а то глаза слепят, — добродушно басил мой рыжебородый хозяин.

А вот и голос визитера. Я затаила дыхание, прислушиваясь.

— Некогда, Медведь Иванович. Некогда. Я ведь к тебе за помощью.

Неужели? Или показалось?

— Вот и славно, потому что и мне твоя понадобится. Чего надоть-то? — бодро откликался хозяин, а я, растопыренными пальцами приглаживая растрепанные волосы, уже торопилась вниз по лесенке к выходу из сарая.

— Да понимаешь, гостья моя пропала…

— Чудеса… Уж не эта ль? — Михаил Иванович кивнул Славе Ильченко — а это был именно он, я не ошиблась — за спину, как раз туда, где только что в дверях сеновала нарисовалась ваша покорная слуга.

— Маша… — совершенно изумленно проговорил тот и, сдвинув на затылок форменную фуражку, потер лоб. Возможно для того, чтобы разгладить собранные задравшимися в удивлении бровями морщины, и тем самым вернуть лицу обычное выражение.

— Твоя пропажа?