Читаем Репетитор полностью

М а р и я - К о р н е л и я. Кто вас знает — а вдруг по рассеянности? У вас же память так себе… Например, записочку, которую вы получили тогда, в конце вашего выступления у нас в лицее, — вы ее начисто забыли, а? «Я люблю вас, Филипп Ривьер!» Не было второй такой дуры, как я…

Ф и л и п п. Я шельмовал не вас. А если воспоминание о том вашем… порыве еще теплится — позвольте мне унести эту тетрадку и холст Рикардо Делано. Сделайте так, чтобы меня не обыскали при выходе. Клянусь вам, спасти кого-то — это лучшая роль в наши дни! Я вот, например, никого еще не спас — вы будете богаче.

М а р и я - К о р н е л и я. Ага, понятно. Вы, как Христос, пройдете по морю, как по суху. И вы, и ваши поэты, и Делано, ваш гений психованный… А я? Мне скучно здесь, скучно, скучно… на это вам наплевать? Мне и раньше было невесело, а теперь совсем невмоготу будет… посреди всех этих рож… майоров, полковников, капралов, шпиков из Легиона надежности — их тут сотни, и никого, кроме них! Вот еще два маразматика только — бабка и дед. Не жалко вам — оставлять меня тут одну? Я же разобью себе лоб об стенку… А что еще остается после ваших речей? Или вот… буду пить. Спорим, смогу три фужера подряд? Полных! Ррраз! (Пьет.)

Ф и л и п п. Вам станет нехорошо.

М а р и я - К о р н е л и я. Вам-то что? Были бы вы мой автор и мой режиссер — тогда я еще понимаю… (Наполняет второй фужер.)

Ф и л и п п. Не смейте! Я сейчас позову Кармелу.

М а р и я - К о р н е л и я. Ее-то зачем? Она не гувернантка моя, она горничная. Если уж звать, то майора. Вот кто мой… в общем, вы понимаете. Но его вам неохота звать. (Наливает снова.) Потому что лавочник, да? Так они все лавочники. Тут уж ничего не поделаешь. У майора еще самая безобидная лавочка — фирма детских колясок! Но ему хотелось что-нибудь более мужественное. Еще за год до этого… до переворота, он стал папин адъютант… а теперь вот — мой гувернант. А я пью третий фужерант!

Ф и л и п п. Мне придется позвать его, если вы не прекратите накачиваться. Поставьте на место!

М а р и я - К о р н е л и я. Давайте подеремся! Вы каратэ знаете? Подеремся или — лучше — поцелуемся! Потому что у меня… экстаз! Ничего страшного… когда мужчина еще вполне, а жена его уже старенькая… почему же он не имеет права? Имеет! Да здравствуют права человека!

Ф и л и п п. Ну полно же, придите в себя! Утром вы не будете знать, куда деться от стыда! (Похищает вино со стола и прячет за диванчиком.)

М а р и я - К о р н е л и я (повисает на нем). Как это — «куда деться»? В бассейн! А хотите, прямо сейчас? Ну что вы заладили: стыд — совесть, стыд — совесть… Что, стыдно поцеловать любимого сказочника? Как вы думаете, если бы там, где они допрашивают… в подвалах Легиона… если бы там не мучили, а целовали? Ведь было б совсем не так стыдно, как сейчас… а? Что вы молчите?

Ф и л и п п. Не с кем разговаривать. Вас уже на бутерброд можно намазывать.

М а р и я - К о р н е л и я. А вы хотите такой бутерброд? Вам было бы вкусно? Ой, я забыла утку по-пекински вам заказать… Или лучше жаркое из козленка?

Ф и л и п п. Подпишите мне пропуск на выход и ложитесь спать.

М а р и я - К о р н е л и я. На выход? Ха-ха! Мы выйдем отсюда вместе, только вместе. И полетим в Париж. Там мы сделаем спектакль… такой, что весь Париж закачается! А что?! (Ищет спрятанное Филиппом вино.) Сейчас по последней на дорожку… и — в самолет…

Входит  к а п р а л  О р л а н д о  с коротеньким, игрушечного вида карабином и занимает пост в дверях. Из лоджии, где никого, казалось, не могло быть, появляется еще один  л е г и о н е р, с таким же карабином, и тоже остановился в дверях.

Ф и л и п п (убирает тетрадь во внутренний карман). Такое впечатление, что мы прилетели уже…

М а р и я - К о р н е л и я (не замечает перемен). Куда, в Париж? Бросьте. Меня все морочат здесь. Вот графин куда-то фискон… фин… кос-ковали…

Входит невысокий, плотный, лысеющий человек в расстегнутом френче. Это генерал  Б а р т о л о м е о  Т и а н о с, или  П а п а  Б а р т, диктатор Каливернии. Сопровождает его майор  В и ч.

Папочка!.. Откуда ты взялся?

П а п а  Б а р т. С неба, дитя мое, буквально с неба. (Целует в лоб.) Позволь… дотронувшись до тебя, можно захмелеть?!

М а р и я - К о р н е л и я. Ну и что? Вино полезное, хорошо пахнет… Хуже, когда от дамы разит этим самым… патокой, если, к примеру, она сахарными заводами занимается…

П а п а  Б а р т. Что-что-что?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Ревизор
Ревизор

Нелегкое это дело — будучи эльфом возглавлять комиссию по правам человека. А если еще и функции генерального ревизора на себя возьмешь — пиши пропало. Обязательно во что-нибудь вляпаешься, тем более с такой родней. С папиной стороны конкретно убить хотят, с маминой стороны то под статью подводят, то табунами невест подгонять начинают. А тут еще в приятели рыболов-любитель с косой набивается. Только одно в такой ситуации может спасти темного императора — бегство. Тем более что повод подходящий есть: миру грозит страшная опасность! Кто еще его может спасти? Конечно, только он — тринадцатый наследник Ирван Первый и его команда!

Алекс Бломквист , Виктор Олегович Баженов , Николай Васильевич Гоголь , Олег Александрович Шелонин

Фантастика / Драматургия / Драматургия / Языкознание, иностранные языки / Проза / Юмористическая фантастика
Берег Утопии
Берег Утопии

Том Стоппард, несомненно, наиболее известный и популярный из современных европейских драматургов. Обладатель множества престижных литературных и драматургических премий, Стоппард в 2000 г. получил от королевы Елизаветы II британский орден «За заслуги» и стал сэром Томом. Одна только дебютная его пьеса «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» идет на тысячах театральных сцен по всему миру.Виртуозные драмы и комедии Стоппарда полны философских размышлений, увлекательных сюжетных переплетений, остроумных трюков. Героями исторической трилогии «Берег Утопии» неожиданно стали Белинский и Чаадаев, Герцен и Бакунин, Огарев и Аксаков, десятки других исторических персонажей, в России давно поселившихся на страницах школьных учебников и хрестоматий. У Стоппарда они обернулись яркими, сложными и – главное – живыми людьми. Нескончаемые диалоги о судьбе России, о будущем Европы, и радом – частная жизнь, в которой герои влюбляются, ссорятся, ошибаются, спорят, снова влюбляются, теряют близких. Нужно быть настоящим магом театра, чтобы снова вернуть им душу и страсть.

Том Стоппард

Драматургия / Стихи и поэзия / Драматургия