Репетитор для Ники

Потом он бы попросту задирал ее нежные ноги к голове и трахал бы, трахал, как только мог. До самого сильного напряжения, до судорог, до оргазма. И все это повторялось бы снова и снова. И не было бы конца и края огромной волне удовольствия.

Да! Пожалуй, такой семейной жизни Вероника очень даже хотела. Но именно такой, а не той, в которую играет большая часть современных российских пар. Не такой, где в постели люди лишь ругаются и травят друг друга, забыв про наслаждение, любовь и другие высокие чувства.

Кстати, насчет травли и ругани. Эти явления не заставили себя долго ждать. В скором времени у Андрея снова появились дела. И он, поддельно сожалея об этом, уехал на очередной форум, где без него естественно было никуда.

Виктория Павловна постепенно перестала цвести и пахнуть, а начала как всегда, чахнуть, распространяя вездесущую злобу.

Ника полностью погрузилась в себя и стала вновь ругать свое проклятое тело, которое еще недавно не давало ей спать по ночам, заставляя ублажать себя под скрипы родительской кровати.

Но девушка не слишком сильно унывала по этому поводу. Ведь пока ее родители наслаждались своим двухнедельным совместным отдыхом, она успела полностью разрушить свою карьеру студентки.

Несданные экзамены, заваленные зачеты, множество замечаний, прогулы и все в этом духе стали ее постоянным друзьями.

Она не хотела ходить в это чертово пафосное заведение. Но ее заставили насильно это сделать. Так пусть теперь получают по полной. Ее бунт будет страшен. Ее бунт будет холоден. И никто в этом мире этот бунт не остановит.

Все может наладиться, если ее глупая мать сможет догадаться, что дочке необходимо предоставить свободу выбора. Но этого не случится, ни при каких обстоятельствах.

Хотя не стоит излишне нагнетать атмосферу. Если говорить откровенно, то бунт Вероники долгое время вообще не был никем замечен. Поэтому, останавливать его, мало кто торопился. Но в один из июньских дней Ника все же попалась в поле зрение своей матери, которая решила превратить завтрак в самую настоящую воспитательную беседу.

Она подошла к столу, где завтракала девушка и, одёрнув свой брючный костюм, заявила чуть более чем металлическим тоном:

— Дочь. Ты ничего не хочешь мне сказать, а?

— Нет, мам. А что? — Проглатывая пищу, ответила Ника.

— Может быть ты беременна, у тебя проблемы с пищеварением или ты влюбилась?

— Ага, конечно, влюбилась и разлюбилась, — подумала девушка. — Нет. Все отлично, стабильно и стагнации не наблюдается. — Заявила она вслух.

— Кроме стагнации мозгов, не так ли? — Виктория Павловна расплылась в поддельной анти улыбке.

— Возможно, возможно. Но мозг человека — это не изученный орган. Так что контролировать его стагнацию невозможно.

— Хватит паясничать, Ника! Ты не сдала нормально ни одного экзамена за всю летнюю сессию. Мне звонили из института. И я не могу понять, какого черта ты специально все валишь!?

— Ты звонила, мама. Это очень важно. Ты вечно звонишь в мой универ и следишь за мной, как за дурой или преступницей.

— А как за тобой не следить, а!?? Да хватит жрать уже! Я хочу с тобой поговорить, — после этого выкрика Вероника положила ложку, уставившись на костлявое, красное лицо своей матери.

Похоже, что ее праведный бунт не обойдется без жертв, как и вообще любой бунт в России. Но готова ли она к таким жертвам? Готова ли она к тому, что красный демон в обтягивающих брюках, некогда являющийся ее матерью, придушит ее прямо на кухне?

— Я не знаю, о чем ты хочешь поговорить. Со мной все отлично. Я не беременна. Я не попала в плохую компанию, я не перешла на темную сторону силы, — собрав волю в кулак, дерзко ответила Ника.

— Отлично! Здорово блин! Моя дочь не беременна и я должна радоваться, как младенец новому подгузнику! Нет, дорогая, это тебе не прокатит! Наступают летние каникулы. А у тебя куча хвостов и косяков по всем предметам! И если ты не исправишь их к осени, то я придушу тебя голыми руками.

— О Боже, самое страшное начинает сбываться, — подумала Ника, стараясь не показывать своего смятения.

— Как ты не понимаешь, что мы с твоим отцом высококвалифицированные специалисты, которых знают и уважают во всем городе, — продолжала Виктория Павловна. — А ты буквально позоришь наш род. Неужели так сложно просто нормально учиться? Или нормально объяснить свою причину, а не вести себя, как тихо помешанная бабка! А, Ника! Я с тобой разговариваю, если ты еще не поняла!

— Объяснить? Конечно, мамочка! Я прекрасно сейчас все объясню! — Ника встала из-за стола, ощущающая, что сама тоже краснеет от злости. — Просто вышло так, что я как бы ээээ…. Ненавижу на хрен этот гребанный универ. А меня кое-кто силой заставляет туда ходить уже два года подряд! Там учатся одни тупые, мажорные обезьяны, которые меряются своими жопами напоказ! Программа дебильная и не черта не понятная. Все фальшиво. Нет ни хрена живого! И как нормального человека, меня просто не может не бесить все это дерьмо!

Виктория Павловна громко шлепнула себя по лбу рукой с ярко красным маникюром.