Репетиции

Ни судьба отряда Когана, ни судьба его самого мне точно не известны. За гатью стрельба длилась до ночи, затем часа на два прервалась, но ранним утром, едва рассвело, возобновилась и затихла лишь к полудню. Кажется, нескольким зэкам все же удалось уйти, но насколько далеко — я не знаю. С беглыми на острове — собственно говоря, они и не были беглыми — охрана управилась быстрее, здесь дело было кончено еще утром. Солдаты с собаками дважды цепью прошли остров и частью выловили, частью перебили зэков. Потеряв полтора десятка своих людей, они были очень озлоблены и при малейшем сопротивлении сразу стреляли.

Вторую половину дня 3 июля Петр дал охранникам на отдых, а 4 послал большую их часть за трупами, которые велено было собрать, сложить отдельно на кладбище: зэки, вольнонаемные, убитые конвойные — сосчитать, а потом зарыть, зэков — в общую могилу. В это время Петр еще не знал, что мшанниковские евреи бежали, и был уверен, что они среди мертвых. Оставшимся зэкам была по спискам устроена общая поверка, а затем Петр тех из них, кто во время побега Когана находился вне лагеря, стал вызывать и по очереди допрашивать: кто и с кем был, куда пошел, что делал. Когда поверка подтвердила, что в лагере живых евреев нет, он был рад этому и снова подумал, что теперь все в порядке.

4 июля из-за жары трупы уже начали разлагаться; Петр боялся новых побегов, не выпускал заключенных за зону, и охранникам надо было таскать убитых самим. Многие тела лежали за три-четыре километра от лагеря, их находили в лесу, на болоте, в поле, на лугу, в поселковых домах, в заброшенных шахтных выработках; к ночи охранники так умаялись, что едва держались на ногах, и Петру, чтобы принести последних, пришлось дать им в помощь зэков из обслуги. Тяжелее всего конвойным было от запаха, почти каждого из них, пока в нем хоть что-то было, выворачивало наизнанку, и за все время этой работы они не съели ни крошки.

Целый день очных ставок и допросов — Петр допрашивал и пленных из людей Когана, и тех, кто присоединился к Когану во время побега, и зэков, которые остались на острове, — дал результаты, и вечером он уже имел четкую картину того, что происходило и на лугу, и на пристани, и в лесу, — где, когда и кто был. Что вчера они у мостков разделились на своих и чужих, а затем ушли со своими, сильно облегчило ему дело. Зэки хорошо знали и называли, с кем были, и он, сведя для проверки несколько раз их показания, убедился, что они точны и его расчеты правильны. Во время этих допросов его однажды насторожило, что никто ничего не говорит о мшанниковских евреях, то есть их все видели и помнили, на лугу безошибочно рисовали место, где они лежали во время обстрела, но дальше евреи из показаний исчезали, однако Петр был настолько доволен, что евреи не ушли с Коганом, и значит, если кто из его людей и сумел скрыться, — евреев, во всяком случае, среди них нет, что тут же об этом забыл.

Все убитые при восстании Когана были похоронены, вернее, просто закопаны в ночь с 4 на 5 июля. Это произошло, хотя Петр говорил Матфею (тот был старшим в отряде, который искал и носил трупы на кладбище), чтобы без него ничего не делали и обязательно отложили погребение до утра. Было известно, что он собирается произнести надгробное слово над каждым из убитых конвойных и похоронить их с воинскими почестями, так, как хоронят солдат, погибших в бою. Он считал, что должен что-то сказать и над могилами римлян, и над общей могилой зэков, как-то объясниться и попрощаться с ними.

Когда он вел допросы, ему не раз приходило в голову, что, конечно, было бы правильно разделить зэков и мшанниковских евреев и похоронить их порознь. Но потом Петр решил, что делать это не надо — в конце концов зэки повторили судьбу евреев, из-за них погибли и в итоге мало в чем от них отличались. Естественно, Петр также считал, что солдаты и римляне будут, как и принято, похоронены в гробах, а не просто положены в землю, и днем 4 июля сам распорядился в лагерной столярной мастерской, чтобы к утру следующего дня все потребные гробы — семьдесят или семьдесят две штуки — были готовы. Но они никому не понадобились, ждать их никто не стал. Матфей даже не забрал в лагере те, что уже были сколочены. Единственное, что он сделал, это вырыл каждому римлянину и конвойному по могиле, причем сначала Матфей и их собирался для скорости похоронить вместе с зэками. Но эти отдельные могилы были не лучше общей; хоронили покойных в такой спешке и ночью, что Матфей и не пытался опознать убитых — многих к тому времени вряд ли бы и удалось опознать. Трупы сваливали в первые попавшиеся могилы, кого в какую — неизвестно, и надгробные таблички с именами, званиями, годами рождения и смерти, которые были позже установлены на Мшанниковском кладбище, совершенно условны: если где написанное на них и соответствует истине, то лишь по чистой случайности.