Репетиции

Собственно, надо сказать, что мшанниковские евреи во всех зэках без исключения видели евреев и думали, что они из тех евреев, которые не были названы в Евангелиях, и поэтому Сертан их не взял. Единственное, что удивляло мшанниковских — это, что каждый зэк верил лишь в свою невиновность, прочих же считал арестованными правильно, они обсуждали это между собой и поняли, что, наверное, перед концом люди и вправду должны быть так разделены — готовясь, они рвут все связи. Они запомнили это, хотя в общем у них не было ни сил, ни желания думать ни о чем, кроме постановки, до которой надо было дожить и сыграть ее, когда придет Христос. Роли и держали их, без них они бы умерли в первый, самый тяжелый год, когда лагеря еще не было, они строили его и всю зиму прожили в брезентовых палатках, похоронив больше половины и своих, и тех, кого осенью привезли баржи. Их конец был близок, они были готовы к нему, готовы к смерти, она уже была бытом, привычкой, уже рядом и уже — освобождение и награда. Был начат и шел отсчет воздаяния им за то, что две тысячи лет назад они не пошли за Христом, за то, что предали Его и распяли, и как-то так все соединилось и сплелось, что даже была надежда, что здесь они отмучаются, здесь им многое отдастся и многое они искупят или не искупят, но будут прощены.

Летом тридцать второго года евреи получают послабление. Снова начинаются репетиции; тех, у кого большие роли, снимают с общих работ, и они, вытесняя блатных, делаются «придурками». Работы на кухне, при лагерной больнице и в обслуге оказываются в их руках. Репетиции организовывает КВО, непосредственно подчиненное начальнику лагеря; прикрытием им служит постановка антирелигиозного спектакля «Христос-контрреволюционер», в котором заняты и зэки, и охрана. Сюжет пьесы следующий: вождь восставших рабов Спартак пытается разгромить Рим и навеки покончить с ненавистным рабством, а Христос — Он был представлен в виде звучавшего откуда-то сверху голоса, — который на словах со Спартаком, всячески ему мешает, убеждает рабов смириться, сложить оружие и нести свой крест дальше, как нес его Он Сам. Потом следует вставная новелла: история жизни Христа на земле, которую рассказывает Лука-Евангелист. Новелла кончается монологом Христа. В нем Он обещает рабам воздаяние за гробом, повторяет, что нельзя посягать на земные власти, нет власти, как от Бога, и тот, кто борется за рай на земле, забывает о вечном небесном рае; Он говорит рабам, что обиды должно прощать, и если тебя ударили по правой щеке, будь незлобив и немстителен, — подставь левую, и так далее. Этот спектакль ставился много лет, лагерное начальство утверждало, что репетиции уже сами по себе есть действенная и столь необходимая антирелигиозная пропаганда: уча роли, а потом вживаясь в своих персонажей, заключенные как бы на собственной шкуре познают реакционную сущность христианства.

Полностью спектакль и в лагере и на ближних ОЛПах игрался не более пяти раз, кажется, главным образом из-за смертей актеров — пока им искалась замена и старые исполнители привыкали к новым партнерам, проходило много времени — тем не менее все, кто его видел, говорили, что, несмотря на в целом слабую фабулу и вялые диалоги, — писал их начальник КВЧ — актеры играли блистательно.

В сцене свадьбы в Кане Галилейской, на которой Христос превратил воду в вино, роль невесты с тридцать второго по тридцать восьмой год играла мшанниковская еврейка Анна Ерофеева. Ее соседкой по нарам в бараке была Руфь — сама она произносила свое имя Рут — Каплан. И мшанниковские евреи, и охрана хорошо отличали зэков — природных евреев от других заключенных и считали первых авелитами, которых Господь лишь сейчас, да и то в малой части (они знали, что на воле еще много евреев) сумел вернуть обратно. Известно им было также, что сами авелиты во Мшанники возвращаться не хотели. Господь привел их сюда насильно. Отношение к ним было очень плохим, как и к любым предателям. Единственное, что всех удивляло в авелитах, это внешность. В их лицах совсем не было черт якутов, с которыми они некогда породнились и смешались во Мшанниках и на которых должны были быть очень похожи.